Шрифт:
– Слушаю-с!
– Вы не можете себе представить, что с нами случилось на заимке у этого Ковригина, когда вы уехали в город...
– начал Рудольф Карлович, морща свой орлиный нос.
– А именно?
Кравер подробно рассказал, с некоторыми даже преувеличениями, историю дерзкого нападения, жертвой которого сделался он и его друзья на заимке.
– Ваше счастье, что вы уехали в Томск и избежали общей участи, - так закончил свой рассказ Кравер.
Легкая ироническая улыбка скользнула по лицу Загорского.
– Ну, я то, положим, мало чем рисковал: ведь карманы мои были уже опустошены никем иным, как вами, многоуважаемый!.. Скажите же, однако, как вам удалось освободиться.
– Мы пролежали до утра... Продрогли до последней степени. К нашему счастью, из города приехал кучер Ковригина, с письмом от его супруги... Он нас и освободил. Караульный оказался также связанным. Остальная дворня мертвецки пьяна, ничего не помнит - очевидно их одурманили...
– Ловко сделано! И следов никаких нет!
– Кравер махнул рукой.
– Точно сквозь землю провалились! Но довольно об этом: неприятно даже вспоминать! Пригласил я вас сегодня, чтобы потолковать о важном деле...
Кравер понизил голос до шепота...
29. ВИНО, КАРТЫ И ЖЕНЩИНЫ
– Предстоит случай хорошо выиграть!
– Где, - спокойно спросил Загорский, небрежно стряхивая пепел папиросы.
– В Томск приехал один богатый подрядчик с забайкальской дороги страстный игрок. Игру ведет большую. Говорят, что проездом в Красноярске, он в три дня оставил в клубе 17 тысяч, - многозначительно шептал Кравер через стол.
– Верны ли эти данные?
– задумчиво покачал Загорский головой.
– За достоверность сказанного ручаюсь головой!
– воскликнул Кравер и, опять переходя на полушепот, пояснил: - Меня познакомил с ним Сашка Фальцвейн. А Сашка, как вам известно, не ошибается в людях: нюх имеет.
– Располагает ли этот ваш подрядчик в настоящее время крупной суммой?
– Фальцвейн, не далее как вчера, видел у него бланк перевода на 20 тысяч рублей. Чего ж вам более!
– Гм... вы не знаете, зачем он приехал сюда в Томск?
– Закупить лошадей для своих работ. Вот на этой-то почве я и познакомился с ним. Вы ведь знаете лошадей, и я могу вас познакомить...
– Что ж, познакомьте! Но как вы предполагаете устроить игру?
Кравер помолчал, потер переносицу и, пытливо смотря на на Загорского, начал:
– Видите ли, дорогой мой Сергей Николаевич, можно было бы, конечно, ввести его в клуб, но это будет противоречить моим планам. Не хотелось бы устроить игру домашним образом... Играть мы с вами будем в компании! Понимаете!
Загорский ничего не ответил на это и принялся за поданный завтрак.
– Нужно только суметь втянуть его в игру, - таинственным шепотом заметил Кравер.
– Но у меня нет сейчас достаточной суммы свободных денег. За последнее время я ужасно проигрался, - отозвался наконец Загорский, отпивая глоток вина.
– Сложимся с вами по тысяче, на первый раз будет довольно!
– Хорошо! Однако, прежде, чем толковать о деталях, я хотел бы лично увидеть этого господина. Ваш Фальцвейн, может быть, что-нибудь напутал.
– Кончайте ваш завтрак и едем к нему.
– К кому!
– К Шельмовичу, фамилия так подрядчика... Он обещался ждать меня до двух часов дня.
– А где же он остановился?
– полюбопытствовал Загорский, вынимая из жилетного кармана зубочистку.
– В номерах... Недалеко отсюда - на обрубе...
– Едемте, у меня здесь лошадь!
Они расплатились за завтрак и вышли из гостиницы.
Быстрый иноходец в две минуты доставил их до меблированных комнат, где квартировал "подрядчик" Шельмович, с которым наши читатели уже знакомы по предыдущему рассказу.
– Однако!
– поморщился Загорский, втягивая носом кислый воздух темного коридора.
– В какой помойной яме живет этот ваш знакомый!
– Экономия, батенька, свойственна всем коммерческим людям!
– отозвался Кравер.
В знакомом уже нам номере их встретил г-н Шельмович, одетый на этот раз в модный элегантный смокинг и белый жилет. Черный шелковый галстук был защиплен громадным поддельным бриллиантом. Такие же камни сомнительного происхождения украшали крючковатые пальцы мнимого подрядчика.
– Прошу, господа!
– приветствовал он гостей, делая театральный жест.
– Я давно уже жду вас, многоуважаемый Рудольф Карлович!
– продолжал Шельмович.
– Отчего вы не пожаловали раньше - к завтраку?