Лампа была зажжена и все столпились около стола, на котором Пройди-свет разложил лист бумаги. Здесь был изображен план местности, который должен был служить театром операции шайки.

Разъясняя план, Александр говорил, обращаясь, главным образом к Федору, который был его первым помощником.

– Вот видишь! Здесь дорога делает поворот.

– Это около сухой осины, - заметил кто-то.

– Да... Отсюда поезжайте влево - вот так! Тут перелеском до лога будет сажень двести. Затем опуститесь в овраг и по нему поедете до самой заимки. Оставите тут лошадей с одним человеком, вот, хоть, с Сенькой, для первого начала, сами выждете время - ровно до полночи.

– Понял!

– Часов в десять стало быть можно выехать, - вопросительно посмотрел на Пройди-света Федор.

– В два часа доехать успеете. Ну, так я говорю, ровно в полночь, вылезайте из оврага, идите вот к этому углу заимки, здесь как раз огород выходит.
– Александр указал на плане упомянутое место.
– Перелезайте через заплот и тихим манером ползите по огороду, вот к этому окну, левее от крыльца... Один ста ставень будет открыт. Здесь я встречу вас. Двух с винтовками поставить, обведя вокруг дома, вот против этих окон. Ну, да там я сам устрою...

– А ежели собаки лай подымут?
– нерешительно спросил Федор.

– С собаками и караульными я сам справлюсь! Это уж не ваша печаль.

Помните одно: зря руки не марать; без моей команды не стрелять!

– Трусу не праздновать, - многозначительно обвел глазами присутствующих Федор.

– Ну что там! Нешто впервой!

– Главное, не перепутайте плана и помните: ровно в полночь.

– Ну, я еду, сбегай-ка, Иван, в конюшню, посмотри, обедала ли лошадь.

Пройди-свет подпоясался.

– Пойдем, Федор! Зажги фонарь: посвети мне. Да вот еще что, Козырю тоже дайте винтовку!

Они вышли в сени.

Пока Федор возился, зажигая фонарь, Александр зашел в другую половину флигеля и вернулся с двустволкой в руках. Через плечо у него висел ягдташ.

– Ну, идем! Лошадь готова, - спросил Сашка у Ивана.

– Оседлана. У крыльца стоит!

Свет фонаря выхватил из темноты лошадиную голову и переднюю луку седла.

– Ну, час добрый!
– произнес Александр, ставя ногу в стремя. Темень-то какая: зги не видать! Самая разбойная ночь!..

26. РУКИ ВВЕРХ!

Глухо шумит ночной ветер в вершинах соснового бора. Звезд не видно: небо обложено тучами.

Время еще десять часов вечера, а уже крепкие ворота заимки, принадлежащие томскому купцу и заводчику Захару Емельяновичу Ковригину, заперты на замок. На дворе спущены с цепей собаки.

Тишину осенней ночи порой нарушают звуки колотушки - это караульный пахом обходит дозором обширный двор и многочисленные постройки заимки.

Окна большого двухэтажного помещения ярко освещены. Из города, дня три тому назад, прибыл сам хозяин с целой кучей гостей.

Днем эта публика занималась охотой: стреляла рябчиков в соседнем бору, а по ночам резалась в карты. Так и в этот вечер.

Большая комната, оклеенная темными обоями, полна клубами табачного дыма. Мебель беспорядочно сдвинута с места. На полу окурки, пробки. Вдоль стены - два сдвинутых вместе стола сплошь заставленные всевозможными винами и закусками. Посредине комнаты большой круглый стол, обитый зеленым сукном.

Сам Ковригин и человек пять гостей играют в макао. Висячая лампа льет Из-под матового колпака яркий свет на зеленое сукно стола, на карты, разбросанный по нему, на кучи ассигнаций.

Углы комнаты тонут в полумраке. Игра ведется сосредоточенно. Говорят вполголоса...

– Сто рублей в банке, - объявляет спокойным тоном высокий сухощавый брюнет, с длинным носом и черной эспаньолкой. Одет он безукоризненно в черную тужурку, из верхних боковых карманов которой протянута золотая цепочка, с массивным брелком-медальоном. Это один из городских гостей Рудольф Карлович Кравер. За три дня своего пребывания на заимке он не убил ни одного рябчика, зато довольно успешно подвигался на зеленом поле и выиграл уже весьма значительную сумму.

– Что мало ставишь, - спросил его хозяин, нестарый еще человек с красивым русского типа лицом.

– Будет с тебя. На все идешь.

– Давай карту!

– Изволь...

– Купи себе!

– У меня только пять очков!
– сосчитал Кравер, передавая колоду.

Ковригин потянул к себе кучу смятых кредитных билетов.

– Жаль, мало ты ставил!
– пробормотал он.

– Небось Кравер знает, когда ему поставить.

– Верхним чутьем берет!
– отозвался один из игроков, богатый прасол-гуртовщик, страстный любитель карт.