Но когда девушки собрались выйти за ворота Академии, они обнаружили, что те заперты. Это было так удивительно и необычно, что они сперва не поверили своим глазам. По очереди подергали их раз-другой, а на третий послышались непонятные звуки и по поверхности ворот пробежали тонкие, резкие зигзаги. Лу едва успела одернуть руки.

— Что это? — спросила она растерянно.

— Ловушка — «молния», — пояснила знающая Ариана.

— Да, но я хотела спросить вовсе не это. Что эта ловушка — «молния» делает здесь?

— Наверное, ее кто-нибудь наложил, — подруга пожала плечами.

Лу посмотрела на нее сожалеющим взглядом, а потом покачала головой.

— Ари, ты ведь прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Здесь вообще не должно быть никакой ловушки. Это же с ума сойти можно! Ловушка на воротах Академии! Зачем она здесь?

— Видимо, кто-то не хочет, чтобы мы выходили наружу, — очень логично заключила Ариана, — впрочем, я ее сейчас сниму.

— Не надо, — остановила ее девушка, — наверняка ее наложил кто-нибудь из преподавателей. А это значит, что нам запрещено покидать Академию.

— Можно было просто сказать об этом.

— Некоторые студенты плохо воспринимают словесные запреты, — произнесла Лу не без задней мысли.

Под «некоторыми студентами» она, конечно, подразумевала Ариану. Но подруга лишь фыркнула и отозвалась:

— Подобные ловушки меня тоже не впечатляют. Она же детская.

— Да, но лучше ее не трогать.

— Почему? Мы ведь собрались в город. Потом, если хочешь, я ее снова поставлю.

— Святой Азмавир, — у Лу не было иных аргументов, кроме взывания к высшим силам. Мол, вразумите, какими словами можно убедить подругу не совершать подобных действий.

— Мисс Эвериан! — прозвучал суровый, знакомый голос, — мисс Тиори!

Лу вздрогнула, и обе девушки обернулись, имея удовольствие видеть секретаря магистра Каверли, подходящего к ним.

— Я постоянно застаю вас в местах, где появляться запрещено, — сказал Чаринг, сдвинув брови.

— С каких пор стало запрещено подходить к воротам? — осведомилась Ариана.

— С тех самых, — отрезал тот, — мисс Эвериан, — он вытянул вперед палец, — предупреждаю вас. Если я еще раз увижу вас и вашу веселую компанию там, где быть не положено, вы будете наказаны. Причем, лично мной, а не магистром Каверли.

— Может быть, вы лучше объясните, почему нам нельзя выйти в город и немного прогуляться, сэр? — не сворачивала с выбранной темы девушка.

У Чаринга стал такой вид, словно еще немного — и он ее придушит.

— Вам было сказано, что это запрещено, — прошипел он.

— Но почему? Раньше это не было запрещено.

— Мисс Эвериан, еще слово — и вы будете наказаны.

— Любой студент имеет право знать причину запрета, — не унималась Ариана, хотя Лу дергала ее за рукав, умоляя замолчать, — это законно. Я не пытаюсь выйти за ворота, я лишь хочу знать, почему это вдруг стало запрещено.

— Мое терпение лопнуло, — заявил Чаринг, — двое суток ареста. Будете сидеть в своей комнате.

— И не подумаю. Вы не имеете права наказывать меня просто потому, что вам этого вдруг захотелось, — дерзко сказала она, — и если вы не желаете отвечать на мой законный вопрос, я обращусь к магистру Каверли. На это я тоже имею право.

Секретарь побагровел.

— Пожалуйста! — взмолилась Лу, вставая между ними, — объясните нам, почему нельзя выходить за ворота, мистер Чаринг, и мы сразу же уйдем.

Судя по всему, Лу вызывала в Чаринге не больше симпатии, чем ее неугомонная подруга, но по отношению к ней он был настроен куда мягче и терпимее.

— Возвращайтесь в свои комнаты, — произнес он чуть спокойнее, — вам все объяснят сегодня вечером после ужина. Будет сделано объявление.

— Пойдем, — Лу потянула Ариану обратно к Академии.

Та нехотя отправилась за ней, по пути обернувшись и наградив Чаринга неприязненным взглядом. Впрочем, тот ответил ей куда более мрачно. Мисс Эвериан, по его мнению, была самой отвратительной студенткой в Академии.

— С чего ты с ним сцепилась? — шептала Лу, таща подругу за собой, — с ума сошла? Это же преподаватель!

— Он не преподаватель, а секретарь, это раз, — уточнила Ариана, — я задавала ему вполне разумные вопросы, это два. А три, я не виновата, что при виде меня у него начинаются колики.

— Не виновата? — усомнилась подруга.

— Совершенно. Это его личное мнение, далекое от идеального, а следовательно, разумного и логичного. Он меня просто терпеть не может.

— Думаешь, у него нет на это причины?