Норов Мрак проявил сразу же по прибытии в поместье: вечером конюху вызвали лекаря, чтобы срастить трещину в ребре. На утро вошедший в денник работник тоже получил отпечаток в форме полумесяца. Потом были четыре укуса, еще две трещины и перелом. Жеребец подпускал к себе только Нила. Неохотно. И лишь потому, что видел как к нему относится Вихрь.

Раз Вихрь ластится, значит «мы с тобой одной крови». Подойди. Да. Погладь, вычеши. Покорми, убери. Седлать? Нет! Выгул на длинном поводу? Ну, ладно. Но завтра я этот повод перегрызу - он мне не нравится. Хочу свободы! Вкусняшку принёс? Что значит «не принёс»?! Ну, раз нет, то и иди отсюда. Иди-иди, без вкусняшки не возвращайся.

Нил переквалифицировался в полноценного конюшего. И ему было ой как нелегко: и Вихрь, и Мрак требовали внимания, тщательного профессионального ухода (а под конец Вихрь и вовсе ревновать начал), но ведьмак не переставал искать строптивцу подходящую обслугу. Конюхи, отправленные в полёт прицельным ударом изящного копытца, исчезали за воротами один за другим до тех пор, пока в конюшню не пришлось зайти одной из служанок. Ведьмак поручил ей просто ссыпать в подвесной мешок-кормушку овёс, пока сам осматривал трещинку на переднем правом у Вихря. Девушка должна была не открывая дверь (и по возможности вообще не приближаясь вплотную к месту обитания смоляного бедствия) вывернуть мешочек над кормушкой и сбежать. И именно так она и сделала. Вот только тишина насторожила.

Сначала (когда еду приносил не лично Нил, а кто-то другой) стоило этому «кому-то» подойти к стойлу, моментально раздавался звук тяжелого удара: Мрак выказывал недовольство, с разбегу прикладываясь о перегородки или дверь денника (благо разбег брать было особо негде, а то снёс бы хлипкие деревяшки к чертям собачьим). Так вот сейчас удара не последовало. И каково же было изумление Танилера, когда обернувшись он увидел довольно хрупающего овсом самоуправца.

В результате следственного эксперимента (который чуть не закончился скандалом хозяина поместья и прекрасной половины работающих в этом самом поместье слуг) было выявлено, что Мрак к девушкам относится более чем благосклонно. Мужчину закинуть подальше да повыше (куда-нибудь на конёк крыши) - это завсегда пожалуйста. А с девушками он и гарцует, и ржет тоненьким голоском, и пальцы в шелковистую гриву запустить разрешает... Кобель, одним словом.

Итог: у служанок прибавилось работы, Мрак купается в женском внимании и ласке, Вихрь - в заботе опытных конюхов мужеского пола, а Танилер наконец-то возвращён к своим прежним делам. Идиллия!

Тогда же и было принято решение, что Мрак будет подарен ведьмочке Танилера, когда она появится.

И вот теперь стоит бедный Лера в конюшне, и пытается эту самую ведьмочку убедить. И убедить быстро, потому как выезд завтра.

– Вась, ну нам правда лучше это здесь сделать: ганатарских жеребцов не «привязанными» с охраняемой территории нельзя отпускать. Сведут. А как только ты его к себе привяжешь, уже никто его украсть не сможет. Вор костьми ляжет, но ничего не поделает: единственный способ убрать ганатарца от хозяина - это смерть. Мрак тебя по своей воле не бросит. Но пока он тебе не принадлежит: капля крови чужого человека, и он уже его. И не важно чей Мрак по закону, сам конь с этого момента будет признавать только одно существо: своего хозяина, своего партнёра... Поэтому сейчас берешь еду, задабриваешь этого кобелюку, и произносишь слова привязки. Потом укус, и всё. Он твой. Запомнила?

– Запомнила. Всё же это очень противно, Лер - в который раз повторила хмурая ведьма, но червяка покрепче сжала.

***

Завидев новую девушку Мрак повеселел и полез знакомиться. Не стесняясь, и бесспорно чувствуя себя в этом стойле главным, он подошел к Василисе вплотную и ткнулся мордой в волосы. Девушка замерла, а подношение в её руках наоборот начало извиваться активнее. Большие ноздри с шумом втягивали воздух, и от каждого выдоха колыхались незакрепленные прядки.

– Ты ему нравишься, - подбодрил из-за перегородки ведьмак.

Жеребец склонился ниже, чтобы наконец-то взять из рук перепуганной симпатичной и очень вкусно пахнущей девушки еду. Бархатные губы аккуратно пробежали по пальцам, вынуждая их разжаться. И Василиса с радостью послушалась.

Мрак ел быстро и аккуратно. Ему очень хотелось произвести хорошее впечатление на этого маленького златоглазого человека. И по этой же причине, закончив трапезу он ткнулся мордой в прохладную ладонь.

Погладь. Ну, давай же.

– Мрак, - тихо произнесла девушка, и конь прикрыл глаза.

Ему понравился этот звук. Приятный.

– Мрак, какой же ты красивый.

И ладошка нерешительно заскользила по гладкой мускулистой шее. Жеребец удовлетворенно фыркнул.

Красивый. Кто ж спорит?

– И умный.
– продолжала хвалить Василиса, а пальцы её погрузились в гриву.

Да! Очень!

Мрак даже на месте переступать начал от избытка положительных эмоций.

Следующие сорвавшиеся с губ девушки слова заставили ганатарца напрячься. Что-то странное происходило внутри, и то хорошее, что он сейчас испытывал к маленькой златоглазке, увеличилось во стократ. Мрак тяжело задышал, резкая пронзившая его тело боль заставила потерять связь с реальностью. Буквально на мгновение. Но за тот миг, что он находился в невменяемом состоянии, он укусил девушку.

Мрак замер глядя на её ладонь. На правой руке быстро наливался синяк, и даже кожа была прокушена, вон кровь капает. Ему так жаль было это хрупкое создание. Она пришла его покормить. Доверилась ему. А он укусил. И ганатарца начало снедать чувство вины. Он такой большой и сильный обидел такую маленькую, красивую и добрую.

Жалобно заржав, он прижался лбом к животу ведьмы.

Прости. Прости, пожалуйста. Я так больше никогда не сделаю. И другим не позволю.

– Мрак, - улыбнулась Василиса, почёсывая здоровой рукой меж острых лошадиных ушей.