– Ты меня не нашёл. Нет меня.

– Но морикат сказал привести главного из торговых. Да быстро.

– Какой морикат?

– Морикат Дакраир. Он сейчас с градоправителем беседует. Давай же, дядь Гибо, там важное что-то!

Ага, конечно, важное. Еще скажи, что благородный морикат нам приехал монетную поддержку оказать. Нашли дурака...

Но нехотя поднявшись, уже хмельной Гибо всё же поплёлся вслед за не умолкающим Каватом, а то ведь так и не отцепится, клещ приставучий.

***

За весь день пути нам встретилась лишь одна телега. Крепкая, груженая до верху какими-то тюками, и поскрипывающая задним колесом. А так, та же пустая дорога.

Разве что запах изменился.

– Здесь бобыльник зацветает. Много. Он и пахнет.

Лерка до обеда молчал, на вопросы мои отвечая коротко, но потом, кажется, выкинул из головы утренний инцидент, и настроение его начало улучшаться. Хотя нет-нет, да проскальзывала в его взгляде, в позе, в тоне та напряженность. Мой ведьмак еще долго будет прокручивать в голове это бранигонское побоище, искать его причины и винить себя за итоги.

Мы действительно не покидали седла до самого заката. Стоило солнцу коснуться горизонта, как Лера свернул с дороги, почти незаметной тропкой углубляясь в чащу. Привал организовали на поляне. Чуть дальше за деревьями протекал ручей, чья тихая мелодия едва была слышна за птичьим щебетом.

Расседлали жеребцов, набрали хвороста для костра... Ну как «хвороста»: я бы такие брёвна «хворостом» не назвала. Толщиной в мою ногу, «веточки» стаскивали на поляну, и я никак не могла представить размер нашего костерка для двоих. Подозреваю, инквизиторы усохли бы от зависти: на таком костре можно за раз наставить на путь истинный ведьмы три - четыре...

Только вот не будем же мы такие брёвна полностью жечь, а об колено эту «веточку» не сломаешь:

– Лер, а...

Только я собралась задать вопрос, как ведьмак жестом фокусника вытащил из-за спины топорик.

– Что?

– Уже ничего. Чем еще помочь?

– Сходишь за водой?

Угукнув, уточнила направление и, подхватив котелок, пошла к ручью. Светлые летние сумерки под покровом зеленой лесной шапки сгущались, и пробираться приходилось осторожно. Я спускалась по каменистым уступам, чтобы не упасть, хватаясь за ветки и поросшие мхом стволы.

Ручей оказался широким, от берега до берега метра два, и чистым-чистым. Спрыгивая с трёх порожков, он приветливо журчал прохладной водой, и сквозь толщу её можно было разглядеть каждый камешек. Приметив в шаге от берега крупный валун, я посомневалась, примерилась, и всё же ступила на его блестящую от влаги поверхность. Камень был достаточно плоским, и лежал удачно, прямо возле второго порожка: протянешь руку, и котелок сам набирается.

Набрав воды всклень, я поставила посудину возле ноги, и, не удержавшись, вновь протянула руки к ручью.

Пальцы обнял холод. Мягкий. Летний.

Я смежила веки, и прислушалась к окружающему пространству... а оно отозвалось.

Этот мир тянулся навстречу. Такой открытый, по-детски доверчивый. Яркий.

Его видимые и не видимые части составляли необычайную по красоте своей витражную мозаику, где сквозь вполне материальные стёкла, которые можно было потрогать, пробивался нематериальный свет. Его коснуться нельзя, и пальцы вновь проходят сквозь силовые потоки, но как же они красивы. Можно целую вечность наблюдать за их движением, за тем, как переплетаются они в кружево...

«Кружево... как в имении. Только рисунок другой» наконец осознала я.

Значит хорошее место. Правильное. Лечебное. И я улыбнулась в ответ на его гостеприимство, и с благодарностью осталась погостить еще чуть-чуть. Лера же знает где я, и не будет волноваться, а здесь так хорошо.

И время здесь и сейчас будто остановилось. Пальцы уже замерзли, но так не хотелось терять это мгновение с его тихим волшебством. Эту звонкую молодую воду и старый ветер в кронах, нашептывающий о былом, и невидимых птиц, что громким гомоном заставляют это место проснуться утром, и тихо щебечут, баюкают, помогая улечься ко сну в сумерках.

Волшебное место в волшебном мире.

За спиной хрустнула ветка, и я мгновенно напряглась. Тревога металлическим молоточком тюкнула по пронизываемому солнцем витражу, и волшебство осыпалось осколками к ногам, оставив меня в вечерней тиши тёмного леса. И оружия с собой нет. Только котелок. А вокруг камни… Вот камнем то я и вооружилась.

«Какая же ты зашуганная» - полувздох на грани сознания. И голос не узнать. И был ли он вообще, этот голос, или это просто мои мысли? Мысли, что мечутся в голове в поисках выхода. Или всё же голос? Вспомнился Ист, и его последняя «помощь». Ведь предал же. Зачем? Да, какая, собственно, разница «зачем». Факт остаётся фактом. И как по мне, так это было предательство.