Существуют также вопросы относительно объективности деятельности МУС. 13 октября 2015 года прокурор МУС обратился в палату предварительного производства данного судебного органа с запросом на проведение расследования ситуации в Грузии в период с 1 июля 2008 по 10 октября 2008 года. Помимо военных преступлений, запрос касается преступлений против человечности, предположительно совершенных (с точки зрения обвинения) в отношении этнических грузин, населявших южноосетинский регион 101 . При этом сведения о противоправных деяниях, совершенных в отношении осетинского населения с грузинской стороны, в запросе были полностью проигнорированы.

Несмотря на все изложенные недостатки, положения Римского статута, учреждая наиболее прогрессивный на данный момент международный судебный орган, все же представляют исследовательский интерес, так как показывают одно из наиболее вероятных направлений развития норм об ответственности за преступления против мира и безопасности человечества.

Таким образом, норма о геноциде Римского статута 1998 года, на наш взгляд, не обладает признаком общепризнанности. Соответственно она не может быть общепризнанной нормой международного права, закрепляющей понятие геноцида в контексте ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, и на этом основании не распространяет свое действие на правовую систему РФ. Поэтому отсутствует необходимость в проверке содержания нормы о геноциде в российском УК на соответствие положениям Римского статута 1998 года.

Согласно законодательному требованию, изложенному в ст. 8 УК РФ, уголовной ответственности в России подлежит лицо, совершившее деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ, и никаким иным актом. Это значит, что нормы международных договоров, ратифицированных Россией, которые относятся к вопросам квалификации преступлений, не являются непосредственным источником российского уголовного права до тех пор, пока они не будут имплементированы в текст УК РФ 102 . Лишь в тех случаях, когда норма уголовного права России прямо устанавливает необходимость применения международного договора, международно-правовая норма может быть применена. Такой позиции придерживаются как в доктрине 103 , так и в судебной практике 104 .

Однако учитывая, что появление ст. 357 УК РФ непосредственно связано с нормой о геноциде, закрепленной в Конвенции 1948 года, в доктрине высказывается и иная позиция. Некоторые исследователи считают, что в целях уяснения содержания соответствующей уголовно-правовой нормы, а также определения признаков состава геноцида правоприменителю необходимо обращаться к конвенционным международно-правовым нормам 105 . Давая оценку указанной позиции, нельзя не заметить, что в тексте ст. 357 УК РФ отсутствуют отсылки к Конвенции 1948 года. Более того, этот международно-правовой акт содержит обязательство договаривающихся сторон по приведению своего национального законодательства в соответствие с положениями данной Конвенции. Следовательно, Конвенция 1948 года предусматривает после своего принятия в дальнейшем обращение к нормам национального права, а не к международным нормам. Таким образом, с нашей точки зрения, обращение к конвенционным положениям в процессе применения ст. 357 УК РФ не требуется.

Появление абсолютно нового состава преступления в российском уголовном законодательстве, а также наибольшая общественная опасность этого преступления среди всех закрепленных в УК РФ деяний создали необходимость детального изучения геноцида в отечественной науке уголовного права.

Первой в современной России работой, полностью посвященной исследованию нормы о геноциде, стала диссертация В.М. Вартаняна «Уголовная ответственность за геноцид» 106 . В ней была заложена основа для дальнейшего изучения этого преступления, предложены решения ключевых, базовых проблем, связанных с уголовной ответственность за геноцид, а основные выводы, полученные в данном исследовании, до сих пор активно используются в учебной литературе и комментариях к законодательству при описании преступления, предусмотренного ст. 357 УК РФ. Появление данного исследования во многом было обусловлено введением статьи о геноциде в российский уголовный закон, и поэтому отдельное внимание в данной работе уделялось именно ей.

Далее, специальное исследование, имевшее предметом нормы о геноциде, было осуществлено через 10 лет. Казалось, оно должно было развить предложения и выводы своего предшественника о геноциде в российском уголовном законодательстве. Однако этого не случилось, а в диссертации Е.Д. Панкратовой «Уголовно-правовая характеристика геноцида» 107 основное внимание уделялось изучению международных правовых актов и практики международных уголовных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде. Стоит отметить, что часть работы все же была посвящена ст. 357 УК РФ, но принципиально новые положения этой работы касались геноцида как преступления по международному праву. Следующее диссертационное исследование, посвященное геноциду – работа Т.Г. Дадуани «Проблемы совершенствования международно-правовых средств борьбы с актами геноцида» 108 . Она уже полностью посвящена геноциду как международно-правовому явлению и не затрагивает норму об ответственности за это преступление в российском уголовном праве. Признаки состава преступления, предусмотренного ст. 357 УК РФ, специально не рассматриваются и в работе А.С. Мартиросян «Геноцид в решениях современных международных трибуналов» 109 . Это последняя на сегодняшний день диссертация, посвященная исследованию ответственности за геноцид.

Можно заметить, что в отечественной науке уголовного права (в части изучения преступления геноцида) наблюдается тенденция перехода от исследования ст. 357 УК РФ к международно-правовым актам, запрещающим данное преступление. Однако связано это вовсе не с тем, что норма о геноциде, закрепленная в российском уголовном законе, изучена полно и всесторонне. Как было показано выше, формальных причин для неприменения ст. 357 УК РФ нет. Отход от исследования отечественной нормы о геноциде, на наш взгляд, имеет место в связи с тем, что нет фактического основания для применения ст. 357 УК РФ, то есть совершения деяний, содержащих признаки геноцида, в нашей стране в период с 1996 года и, как следствие, с отсутствием судебной практики.

Разделять подобную оптимистичную точку зрения опасно. Как отмечалось, геноцид – это преступление, совершение которого не обусловлено этапом исторического развития региона, его местоположением, уровнем культурного развития страны. Специальные исследования по анализу исторических событий, содержащих признаки геноцида, показывают, что их причинами являются неприязнь и нетерпимость по отношению к представителям других этнорелигиозных групп, что подразумевает совместное проживание на определенной территории нескольких групп 110 .