Он двигался на удивление проворно. Одним широким шагом

пересек расстояние между нами. Ладонь легла на мoй затылок,

и я оказалась властно привлеченной к крепкому телу.

– Не смей меня бить магией, - пробормотал он и прижался к

моим губам горячим раскрытым ртом.

Доар был самым первым и единственным мужчиной, когда-

либо меня целовавшим. А делал он это умело: влажно, глубоко,

до пустоты у меня в голове и трясущихся коленок. Наверное,

было поздно рассуждать, что нельзя в него влюбляться.

Оборвавшись на вздохе, он прижался горячим лбом к моему

лбу и хрипло прошептал, прикрыв глаза:

– Может, прав старый маг? Все это – не наказание, а новое

начало?

Пусть я пребывала в ошеломлении, но все-таки поймала себя

на ехидной мысли, что по какой-то мне совершенно неведомой

причине мы взяли разбег в новую жизнь из подстриженных

кустов.

– Ты это осознал, когда вытаскивал меня из ямы?

– Ты такая въедливая, Аделис Хилберт! – почему-то ужасно

разозлился он. - Идем спать!

– Подожди, я еще не попыталась тебя заморозить за то, что

полез целоваться! – возмущенно воскликнула я, направляясь за

ним следом.

– Не понравилось? - Он оглянулся.

– Понравилось.

– Повторим?

– Светлые боги! Ты не знаешь, что если целоваться на

холоде,то губы потрескаются? - буркнула я. – Я эсса! Эсса не

имеет права ходить с обветренными губами!

– Слушай, делис, я столько раз слышал от тебя, что именно

не должны делать приличные эсхардские девушки,и у меня

невольно возникает вопрос: когда ты уже осознаешь, что

совершенно не походишь на приличную эссу?

– Да неужели? - даже несколько оскорбилась я.

– Конечно, - хмыкнул он, - ты абсолютно неприличная эсса!

– И тебя ко мне влечет, – процедила я сквозь зубы.

– Непреодолимо.

Мы снова целовались на холоде. Страстно, долго, прячась в

темноте, как будто опять превратились в студентов,

закрутивших запрещенный родителями роман. И обычно после

таких страстных объятий пара неохотно расходилась по домам,

но мы-то жили в одной тесной комнатушке!

В спальне нас ждал сюрприз: смотритель оставил таз для

умывания и кувшин с водой,точно намекая, что в стенах

риорской академии не принято мыться вместе даже супругам.

Некоторое время плечо к плечу мы стояли с Доаром возле

узкой длинной койки. Становилось ясно, что на одном матрасе

мы поместимся или в позе вальта,или друг на друге. Даже не

знаю, нам следовало решить, кто будет сверху?

– Ты сверху? - словно прочитал мои мысли Доар.

– Прости? – поперхнулась я.

– Мне лечь на полу?

Он не утверждал, а словно спрашивал моего разрешения

прилечь на краешек крoвати. Буквально давил на совесть.

Манипулятор вивернов!

– Если не будешь шевелиться,то мы поместимся, – сдалась я.

Умывшись, я заставила Доара отвернуться и быстро

переоделась в нoчную сорочку. Вернее, в широченную рубашку

с манишкой на вороте, стащенную из гардеробной, потому как

мои кружевные штучки представляли собой именно «штучки»

и совершенно не способствовали здоровому долгому сну с

мужчиной.

Я быстро скользнула под колючее одеяло, отвернулась к

стене и затаилась. Думала, что буду в напряжении ждать, когда

Доар уляжется рядом и примется самым бессовестным образом

пользоваться ситуацией. Честное слово, учитывая наши

разговоры и страстные лобзания перед гостевым домом, других

идей, как провести вторую совместную ночь, у меня просто не

было. Все еще переживая, под бой барабанов, звучавших в

голове, я вырубилась от усталости.

– Проклятье, делис! – разбудило меня злобное рявканье.

– Что? – Я резко села на кровати и раcтерла лицо ладонями,

не сразу понимая, где нахожусь.

– Ты меня спихнула с кровати! – взлохмаченный Доар

действительно сидел на полу и выглядел, мягко говоря,

недовольным.

– Вчера утром ты меня уронил на пол. Тебя настигла карма. -