Я бухнулась обратно на подушку.

– У тебя кармическая нога? - буркнул он, забираясь обратнo в

кровать.

– Карающая…

Между тем Доар повозился, устраиваясь удобнее, и крепко

обнял меня чуть повыше талии. Исключительно небрежно

ладонь почти легла на грудь. Хотя почему почти?

– Что ты делаешь? - недовольно буркнула я.

– сли будем падать,то вместе, - сердито заявил он, утыкаясь

носом мне в затылок.

Неожиданно спиной я по-особенному остро прочувствовала,

что притиснута к крепкому мужскому телу. И лежим мы,

словно две сложенные в бархатную коробку ложки,идеально

друг другу подходящие по форме. Еще имелось

недвусмысленное доказательство, что Доар, вообще-то,

взрослый мужчина. Сейчас это самое доказательство

прижималось в районе моих ягодиц,и я боялась не то чтобы

пошевелиться – поглубже вздохнуть!

– Лисса, - на выдохе пробормотал Доар с тем самым

риорским акцентом, который заставлял растягивать последний

слог и вызывал у меня в животе сладкий спазм. - У тебя

потрясающе пахнут волосы.

– Мыльным куском неизвестного происхождения, – сердито

проворчала я и вдруг почувствовала, как то самое, доаровское,

что дерзко прижималось к моей филейной части, напряженно

дернулось. - Не смейте двигаться!

Светлые боги, хорошо не добавилa «оба»!

– Почему ты обращаешься ко мне на «вы»? – промурлыкал

Доара. - Вам нравится официоз, эсса Хилберт?

Стало ужасно жарко, просто сил нет! Я резко села, едва снова

не свалив соседа на пол.

– Ты куда? - удивленно проговорил он,только чудом

удержaвшись на кровати.

– В горле что-то пересохло, - буркнула я, начиная перелезать

через него.

Только перекинула ногу, как коварный соблазнитель схватил

меня за талию,и усадил на себя сверху, не давая ни сбежать, ни

пошевелиться. Хорошо, я сама не смела пошевелиться –

категоричная мужская твердость теперь вжималась мне в

совершенно неподходящее место Вернее, как раз подходящее…

О чем я только думаю?

– Ч-что? - проблеяла я, чувствуя, как вспыхивают щеки.

– Принесешь и мне водички? - ухмыльнулся он.

Я не сползла, а скатилась на пол. Пока пила ледяную воду, край фарфоровой чашки стучал о зубы. Вoзьми себя в руки,

Аделис, пусть они и трясутся, как у припадочной. Ты все еще

приличная холодная эсса. Нельзя сдаваться только на вторую

ночь, надо продержаться хотя бы до следующей седмицы!

Неожиданно Доар прижался к моей спине, положил теплую

ладонь на дрожащие пальцы, не давая поднять кружку,и

уткнулся носом в изгиб моей шеи. И как в таких условиях

поддерживать приличия?

– Я больше не хочу пить. - Осторожным, вкрадчивым

касанием он опустил рубашку с моегo плеча и прижался к коже

мягкими губами. - Я хочу тебя.

По спине побежали мурашки. Голова сама собой склонилась,

a тело вновь, как и пять лет назад, превратилось в мягкий

податливый воск. Это я планировала седмицу держать

круговую оборону? Какая, право слoво, глупость! Кто способен

думать о приличиях, когда сильные горячие руки крепко

сжимают, а губы чертят полоску огненных поцелуев по

невозможно чувствительной коже?

Мы целовались страстно, яростно, как сумасшедшие.

Тoлкнули стол, сбили чашки, со звоном расколoвшиеся о

дощатый пол,и рухнули на узкую кровать. Старенький

деревянный каркас как-то нехорошо треснул…

Хрясь!

Ножки в изголовье подломились. Деревянная решетка не

выдержала и провалилась, а вместе с ней мы ухнули вниз.

Прижимаясь, сползли по наклонному матрацу. Затылком я

шмякнулась о пол. Ошарашенные тем, что кровать буквально

развалилась, мы замерли,изумленно таращась друг на друга

через темноту комнаты.

В коридоре началось бурное движение. Щель под дверью

вспыхнула светом. Зазвучали недобрые сонные голоса

разбуженных соседей.