Кроме Ровены.

Та приглядывалась к хозяйке, и только под конец плавания решилась с ней поговорить.

– Ваша светлость, я прошу вас уделить мне несколько минут для разговора.

– Слушаю?
– подняла брови Малена.

– Я могу просить вас, чтобы все осталось только между нами?

– Ровена, ты давно заслужила мое доверие, - Малена смотрела спокойно и серьезно.
– Очень давно. Поэтому все, что ты мне расскажешь, останется между нами, и только между нами.

– Благодарю вас, ва...

– Малена. На людях - ваша светлость, наедине можешь называть меня Маленой, - разрешила герцогесса.

– И снова - благодарю.

Ровена прошлась по каюте, разгладила складки на юбке, подумала пару минут.

– Не знаю, с чего лучше начать, ваша светлость.

– С начала, дорогая моя. С начала.

– Это было давно, ваша светлость. Примерно двадцать лет назад, даже чуть больше. Одна знатная дама решила пустить в свою постель бедного солдата, пока муж был в отъезде. Неосторожность не прошла для нее даром... к сожалению, через несколько месяцев она обнаружила, что носит под сердцем дитя.

Догадаться было несложно, тем более, разговор уже был.

– Тебя?

– Да, Малена. Меня.

Ровена без нужды выглянула в коридор, проверяя, не стоит ли кто-то под дверью каюты, и продолжила, нервно разглаживая юбку на высоком животе.

– Даме повезло еще раз. Муж не вернулся до самых родов. Повезло, наверное, и мне. Травить плод было слишком поздно, а своим здоровьем эта дама дорожила. Еще как!

– У нее были другие дети?

– Да. Но это потом, потом... меня отдали отцу. Леди, которая меня родила... я никогда не назову ее матерью, она хуже мрази, она отдала меня и дала ему денег. Отец должен был увезти меня куда-то подальше от Саларина.

– Саларина?

– Да. Это началось именно там, гос... Малена.

– Так за что же ее ругать? Она не могла оставить тебя рядом, ведь скоро вернулся бы ее муж? Нет?

– Да, - с ненавистью выдохнула Ровена.
– Но когда отец уезжал... на него напали. Ему повезло - проводить его вызвались несколько сослуживцев. Там полегли трое, убийц они тоже положили, а у последнего отец выпытал, что их послала моя... эта...

– Утроба.

– Что?

– Называй эту женщину просто утробой, если не желаешь ругаться. Это ведь не мать, не близкий тебе человек, просто мешок, который тебя выносил.

Ровена подумала - и кивнула.

– Да, пожалуй. Эта утроба захотела избавиться от всех доказательств ее измены.

– Я полагаю, не вышло?

– Нет. У отца остались ее письма и несколько драгоценностей. Денег у нее было немного, поэтому она отдала кое-что из побрякушек. И отец сберег их.

Малена кивнула.

– Так... а что потом?

– Потом было хуже, - погрустнела Ровена.
– Отец был хорошим воином, он нашел себе место в замке... господина. Там я и выросла.

– В Аллодии?

– Да, Малена.

История становилась все любопытнее.

– Какое к этому отношение имеет Карст?

– Самое прямое. Он был сыном сотника в том замке. Старше нас лет на десять.

– Вас?

– Меня и Бернарда.

– Твоего любимого?

– Моего мужа. И отца моего ребенка, - просто сказала Ровена.

– Мужа?

– Об этом никто не знает, даже Карст.
– Ровена смущенно опустила глаза.
– Но мы понимали, что ребенок не должен быть незаконным. Я в детстве натерпелась из-за этого...У хозяина замка было двое детей. Бернард был младшим, и откровенно нелюбимым ребенком.

Ровена рассказывала, а Малена с Матильдой слушали, и словно наяву видели высокий замок с серыми башнями, видели Люсьена, старшего сына, красавца и любимца, надежду и наследника, видели младшего, откровенно нелюбимого, потому что...

У Бернарда был физический недостаток.

Так получилось, повитуха повредила малышу спинку, или мать умудрилась упасть, неизвестно, но у мальчика начал расти горб. А люди жестоки к тем, кто от них отличается.

Они сошлись случайно.

Бернарда обидел старший брат, и мальчишка удрал поплакать в укромном уголке, у пруда.

Ровена крепко подралась с мальчишками на конюшне, благо, отец учил ее всегда отстаивать и себя и свое мнение, и никогда не сдаваться. Она и не сдавалась, но численный перевес был слишком большим. Теперь надо было промыть расквашенный нос, и кое-как постирать рубашку, а то дома влетит. Ладно, может и не влетит, но сама дралась - сама и расхлебывай. А как еще-то?

Так двое детей и встретились.

И началась странная потаенная дружба. Малышам было по пять лет, но дети в плохих условиях взрослеют быстро. Узнал обо всем разве что отец Ровены, Эрон Сирт. Ровена теперь частенько таскала приятелю вкусняшки, да и просто поесть.