Мальчишка одернул рукава на куртке, осмотрел пустые дорожки, ведущие направо и налево от церкви. Гате стало понятно, что он уже достаточно успокоился в ее присутствии и даже начал дерзить.

— Нам сюда, — сказала она, указывая за тропинку, ведущую вокруг церкви и за нее.

Под ногами захрустел мелкий гравий. Свет фонарика вылавливал изгибы памятников, по полированным плитам засновали блики. Попадая на надписи, свет оборачивался пронзительной искоркой.

Они дошли до края кладбища молча. У ограды из старых камней, поросших мхом и редкой травой, Гата посветила фонариком:

— Вот сюда ступаешь правой ногой. Вот сюда поднимаешь левую. Потом берешься за ствол дерева…

Она ждала, что мальчишка выкинет что-нибудь: перебьет ее, посмеется над подробными объяснениями, когда пацану они не нужны, он сам умеет лазать и перелезать. Но он терпеливо выслушал, потом первым перелез и даже дождался, когда перелезет Гата, которая вдруг поняла, что для таких акробатических номеров у нее сегодня слишком узкая юбка.

Мальчишка не только не убежал, оказавшись по другую сторону пугающей его территории, но даже подал Гате влажную прохладную ладонь, чтобы ей было удобней спрыгнуть на землю с последнего камня.

Маленький совершенно домашний ребенок, решивший дворовым друзьям доказать, что он не слабее их, решивший повестись на глупый вызов. Но что еще делать, когда тебе лет десять-одиннадцать, как ни вестись на глупые вызовы и совершать пугающие поступки?

2

Доведя его до автобусной остановки напротив жилого комплекса, Гата обратно перешла проспект, но что-то дернуло ее обернуться. Нельзя сказать, что она переживала за этого случайного мальчишку, попавшего в не самое примечательное приключение. Но ей показалось подозрительным то, как он топтался на остановке, неумело скрывая свое ожидание — когда же она наконец уйдет!

Когда она наконец оставит его в покое?

Нет. Поводов приписать такие мысли воспитанному ребенку не было. К тому же Гата не считала, что сумела надоесть этому мальчику за время их знакомства — она не лезла с вопросами о школе, не расспрашивала о том, о чем обычно детей расспрашивают взрослые, когда вроде надо говорить, но обеим сторонам неинтересно.

Пацан за эти пару минут переместился в начало остановки, хотя Гата попрощалась с ним там, где останавливаются последние двери. Когда подкатил сверкающий огнями полупустой троллейбус, Гата успокоено выдохнула — мол, все в порядке, чего ты лишний раз напрягаешься на пустом месте?

Троллейбус неприятно скрежетнул рогами по проводам и покатил дальше, оставив остановку после себя пустой. Но едва он проехал метров десять, а Гата уже начала поворачиваться прочь, как оказалось, что спасенный на кладбище пацан быстро-быстро идет по обочине от остановки. Когда троллейбус его обогнал, мальчик дергано обернулся и встретился взглядом с Гатой.

— Ну-ка стой! — крикнула она и бросилась через проспект обратно.

Пацан рванулся вперед, но вскоре передумал убегать и даже, развернувшись, понуро поплелся навстречу спешащей к нему Гате.

— Ты почему не уехал? — слегка запыхавшись, спросила она. — Тебе же троллейбус подходил, нет?

— Подходил, — буркнул пацан, совсем повесив нос. — Да я пешком… тут недалеко.

И, помолчав, на всякий случай добавил:

— Спасибо.

Гата положила руку ему на шею сзади. Она не очень любила трогать людей и когда ее трогали тоже напрягалась, но сейчас ей подумалось, что такой жест близости для напуганного и замкнутого мальчика окажет больше успокаивающий эффект, чем напряженный.

— Я бы не хотела, чтобы ты один гулял ночью по проспекту, — сказала она, вложив в голос максимум мягкости и заботы. — Уже скоро полночь, тебя дома ждут и волнуются. Ты и так заставил родителей понервничать, а сейчас продолжаешь, рискуя.

— Мама на смене, — тихо сказал мальчик. — А сестра наверняка звонила сказать, что ночевать не придет.

— Но ведь ты не потому не поехал на троллейбусе, что дома никого из старших нет?

Пацан нахохлился, нервно закрутил головой, но наконец признался:

— У меня денег нет. Они забрали, сказали, вернут… когда я на могиле простою… мол, залог такой. Я бы простоял! — добавил он громче и с гонором. — А сейчас… контролер подойдет, а у меня ни мелочи, ни проездного…

Он шмыгнул носом и попытался вывернуться из-под руки.

Гата вздохнула. Она понимала страхи этого мальчика.

Может, просто дать ему денег? Да и он наверняка не обрадуется положению, что взрослая привязчивая тетка ведет его домой за ручку, как маленького.

На проспект вывернул длинный автобус с горящей цифрой «7» над лобовым стеклом.