В конце концов, музыка подошла к концу. Я не слышал, как он шёл по деревянному полу, но ждал, когда откроется и закроется его дверь.

У меня внутри поселилась тревога. Я не имел чёртового понятия, почему.

День был хороший.

Спустя мгновения, открылась моя дверь.

Пол заскрипел, а затем кровать прогнулась от его веса, и да, это было странно правильно. Тревога исчезла, как его музыка, и я вытянул руку.

— Я рад, что ты сыграл, — сонно пробормотал я.

— Я подчинился, — в его голосе слышалась улыбка, и я усмехнулся сам себе, пока он укладывался. Его подушка оказалась на моей руке, и он подвинулся так близко, как посмел.

— Исполняющий обязанности питомца заступил на службу, — я зевнул и притянул его ближе, чтобы обхватить его рукой посередине. Его майка была потрёпанной и мягкой, и я был благодарен за барьер. С моей удачей и тем, как я иногда крутился, я бы оторвал пирсинг с его соска во сне, если бы он спал с голой грудью, как я.

Он тихо рассмеялся, его дыхание коснулось моей груди, на которую он положил свои руки. Они были чертовски холодными.

— Рояль сделан изо льда? — проворчал я.

— Да.

— Я так и понял, — я улыбнулся в его волосы, игнорируя тихий звон предупреждающих звоночков. Я не был глупым; я знал, что это не нормально, но наши жизни не были нормальными, чёрт побери. Больше нет. — Спи. Завтра никакой тренировки.

— Слава богу, — прошептал он. — Доброй ночи.

— Доброй, ледышка.

Это стало какой-то рутиной. Когда нам нужна была близость, чтобы прогнать кошмары и тревогу, мы искали друг друга и делили кровать. Было неописуемо комфортно не быть одному, и это помогало. Может, слишком хорошо.

У меня хорошо получалось игнорировать эти предупреждающие звоночки, но они возвращались и кусали меня за зад.

Одна ночь была совсем не спокойной. Около трёх часов я подорвался с кровати с колотящимся сердцем, звоном в ушах и ужасом, охватывающим всё тело.

— Возьми его, — я толкался членом в его тугую задницу, и он стонал, пойманный между мной и стеной. — Чёрт, это идеально.

Он молил о большем. Я закрыл его рот рукой, чтобы другие нас не услышали.

У меня в горле появился ком, и я побежал по коридору в ванную. Ничего не вышло, но я напрягался снова и снова.

Новый кошмар. Яркий. Я не мог выкинуть картинки из головы.

— Пожалуйста, дай мне кончить, — стонал он, когда я потянулся погладить его. Он был твёрдым и гладким в моей руке, и я хотел попробовать его на вкус. — О боже, Ноа…

— Шшш, тихо, — прошептал я. Наша семья была внизу, ради бога. — Не могу насытиться, чёрт возьми.

Я вздрогнул и плюнул в унитаз, прежде чем встать. Моё сердце не успокаивалось. Меня выворачивало от отвращения.

«Что со мной не так?»

Я поправил волосы и зажмурил глаза.

Даже у меня были границы.

Пройдя в гостиную, я без конца ходил из стороны в сторону. Но у меня никогда не получалось вариться в собственном дерьме. Мне нужны были идеи и взаимодействие. Нужно было, чтобы кто-то сказал мне, что я не сошёл с ума.

Я чувствовал себя плохо, но спустя час или около того, я только больше себя завёл. Я исправлюсь перед ним, но мне нужно было поговорить.

Тошнота вернулась, когда я прошёл в свою комнату, чтобы захватить баскетбольные шорты и футболку. Джулиан мирно спал на моей подушке. Если бы он только знал, что мне приснилось.

Я быстро ушёл и схватил по пути свой телефон.

Выйдя из лофта, я нашёл в телефоне номер Теннисона и позвонил ему.

«Давай, приятель».

Он ответил после третьего гудка.

— Ноа?

— Да, прости, что разбудил, — я был чёртовым идиотом. — Не против выйти и поговорить со мной минутку?

На заднем плане послышался шорох, пока он вставал с кровати.

— Эм, да. Конечно. Сейчас выйду, — он повесил трубку, я снова начал ходить туда-сюда.

На меня нахлынуло больше воспоминаний из сна, и по коже поползли мурашки.

Я целовал его и стонал от удовольствия. Я не мог держать руки при себе. Я никогда в своей грёбаной жизни не нуждался в ком-то так отчаянно.

Теннисон открыл дверь и вышел, вытирая сон с глаз.

— Что не так?