На это она не ответила ничего.

В коридоре собралось ещё больше сумок модных брендов. Одежда, сувениры, гора косметики.

Я закончил ссору. Сидя в гостиной, я налил себе виски и пил, пока она продолжала превращать дом в поле боя.

«Чего она ждала? Что я попрошу её остаться?»

— Кто этот парень? — спросил я.

Она поморщилась и сняла нашу фотографию со стены.

— Ошибка. Я познакомилась с ним в супермаркете.

Я горько усмехнулся и налил ещё выпить.

— Как долго это длилось?

Когда она повернулась ко мне, появился проблеск прежней Эммы. Ей было больно. Это было не притворство. Но её большие выразительные глаза, нос с веснушками и всё, что я когда-то считал привлекательным, просто… рухнуло.

— Клянусь, это было всего пару недель, Ноа. Я…

— Можешь остановиться прямо здесь, — мне не нужно было слышать больше. Я был странно спокоен. Виски помогал. — Надеюсь, оно того стоило.

Поднявшись, я вышел в коридор и взял её ключи.

— Это была ошибка! — она расплакалась в миллионный раз. — Что ты делаешь?

— А на что это похоже? — я взял ключ от дома, а также ключи от её машины и от лофта в ЛА.

— Я ухожу, ладно? — она выхватила то, что осталось на её брелке от Диор. — Я поеду к своей маме в Сакраменто, а затем мы можем поговорить через пару дней, когда остынем. Мы с этим разберёмся.

Это было… самое нелепое, что я слышал за долгое время.

— Разберёмся? — я улыбнулся ей. У меня было ощущение, что я месяцы буду в беспорядке, но прямо в этот момент она была для меня незнакомкой. Всё наше снова было моим. Я заплатил за это. — Тебе стоило подумать об этом до того, как ты мне изменила. Всё кончено, Эмма.

— Ты не можешь говорить это всерьёз! — она схватила меня за руки, паника вернулась. — Ты просто выкинешь четыре года?

— Это сделала ты. Когда ты связалась с каким-то ублюдком, с которым познакомилась в грёбаном супермаркете, ты выкинула четыре года, — я открыл дверь и начал выкидывать её сумки. — Видишь, я знал, что нам нужно было обсудить какое-то дерьмо. Поэтому я на это лето взял отпуск, чтобы мы могли во всём разобраться. Люди делают это до того, как женятся и приносят в жизнь детей.

Она икнула, рыдая, и вышла из дома.

— Я-я верю, что мы можем встать на правильный путь. Я в-верю в нас, Ноа.

— А я нет, — резко сказал я. — Я никогда не смогу тебе доверять. Всё кончено.

Она сглотнула то, что собиралась сказать ещё, и крутила в руках ключи.

— Мне нужен ключ от машины.

— Ты имеешь в виду вон ту хорошенькую машину, которая оформлена на моё имя? Бывает.

Я чуть не передумал от отчаяния, которое промелькнуло на её лице, но мне понадобилось только напомнить себе, что она сделала. Одна мысль о том, что она трахалась с другим мужчиной в нашей постели, было ударом под дых. Она стонала его имя? Она сосала его член после того, как поговорила по телефону со мной?

— У меня ничего нет, Ноа, — прохрипела она.

Я сморгнул эмоции и слегка усмехнулся.

— Тогда я советую тебе найти работу. И ты всегда можешь позвонить своему новому бойфренду, если тебя нужно подвезти.

Закрыв дверь и заперев её на ключ, я пошёл прямиком к телефону, чтобы заблокировать её кредитки. Я знал, что она всегда носит с собой немного налички, и у неё было пару карточек на её имя. Этого было достаточно.

С меня хватило.

Пора ещё выпить виски.

На следующее утро я проснулся с ужасной головной болью. И каким бы дорогим и огромным ни был диван, спать на нём я никому не порекомендую. Я простонал и потёр шею, оглядывая разрушения в гостиной.

На некоторой мебели были стикеры для заметок, на стенах висели несколько фотографий и различные мелочи. Всё было смутно, но я был уверен, что помню, что решил прошлой ночью избавиться от дома. Всё помеченное было хренью, которую могла забрать Эмма, а остальное будет пожертвовано.

Я не мог здесь оставаться.

— Чёрт, — я встал, меня окатило новой волной подступающей тошноты и свежей боли. Я чувствовал себя чертовски грязным. Но не в том смысле, который мог исправить душ. — Вот шлюха, — я почесал лицо. Я презирал её. Она превратила всё в этом доме в боль и уродство.

Прошлёпав на кухню, я поставил вариться кофе, а затем проверил свой телефон. Я прищурился, глядя на экран. Мои входящие сообщения разрывались от посланий моей сестры, Софи, Бруклин, и даже было одно от Теннисона — мужа Софи и возможно, того парня, которого я бы назвал своим лучшим другом.