Потому он направился в городскую больницу, в которой помогал до того, как его нашла стража. Иметь врачебную грамоту, подписанную Фу-Диеном, и носить его собственный медальон целителя - это как на лбу написать «мастер» и никто не усомнится. Перед ним были открыты двери любой больницы, любой врач смело мог принять его помощь, вот и местный бедный лекарь, увидев его вновь, спросил только одно:

– Ты разве не во дворце?

– Там, но тошнит уже от него.

– Захотел вонючих горожан?

Антракс только кивнул. Да, он хотел именно вонючих горожан с их язвами, гниющими мозолями, запущенными гнойниками и прочей мерзостью, за которой не было бы самомнения и алчности. Он хотел слышать это нелепое: «я это… топором промазал дня три назад, а вот теперь думаю: что-то рука все-таки болит», или «мама сказала, что я притворяюсь, а потом вот…» и много чего еще. Чтобы в голову больше ничего не лезло.

Потому он и занялся делом. Все было просто. Тут успокоить. Здесь назначить длительное лечение. Этому подзатыльник и швы наложить, а вот здесь, увы, уже поздно, но надо разъяснить, как можно прожить подольше.

Он действительно перестал думать, став частью какого-то другого существования, ровно до тех пор, когда в главный зал госпиталя не влетела пышнотелая служанка и не бросилась к нему толкая людей.

– Помогите, я вас по всему городу ищу. На вас одна надежда! – голосила она.

– Слухи, они такие, - усмехнулся его коллега, накладывая повязку полоской грязной трепаной ткани.

– Моя госпожа помирает, совсем помирает, второй день разродиться не может, - сбивчиво объясняла служанка.

– Ну, а от него ты что хочешь? Помрет теперь, и что? – спросил врач, сидевший рядом.

– Так жалко же. Такая молоденькая. Такая статная. Да и дитеночек первый.

Антракс встал.

– Ты что, собрался идти с бабой возиться?

– Хоть посмотрю, что там.

Местный врач с ним не спорил, понимая, что человек, не берущий денег за свою работу, имеет право делать что угодно со своими умениями.

Роды не были профилем Антракса. В классическом понимании это и вовсе не врачебное дело. Родами должны заниматься повитухи, а не лекари, но врачи Суна, одним из которых был его наставник, смотрели на это иначе. Однако знания принца в этой области все равно были скорее теоретическими, потому что дома всегда была Лен-Фень, опекающая всех будущих мам, все время шутя о том, что он и так руки в девочек засовывает, мол, хватит с него и этого. Впрочем, это последние пять лет, раньше она шутила как-то иначе, но как, Антракс уже и не помнил. Однако знания теории и анатомии могли помочь ему что-то сделать, если это, конечно, возможно.

Госпожой оказалась молодая герцогиня. Служанка привела его в большую спальню, где возле постели суетились женщины.

– Где ты шлялась!? – закричал мужчина где-то справа.

Антракс на него даже не посмотрел, шагнув к кровати.

– Ты зачем мужика привела, дура!?

– Так это доктор, сир. Хороший доктор. Не надо, не кричите.

– Вина мне налей! И дайте мне уже моего сына.

Антракс едва ли слушал происходящее где-то вдалеке. Он смотрел на женщину. Она была совсем юной, посеревшей, с лицом, заострившимся от муки, покрытая холодным потом, дрожащая и не имеющая сил ни стонать, ни кричать, ни плакать. Она только смотрела на мир огромными стеклянными глазами и часто дышала. Волосы ее, мокрые от пота, сбились и беспорядочно валялись на подушках. У нее едва ли были шансы выжить.

– Говорила мне мама: не женись на этой тощей, женись на нормальной бабе, она тебе сына крепкого родит, а эта… ну вот она и не это…

Кажется, герцог икнул или, быть может, подавился. Антракс машинально велел:

– Уведите отсюда эту пьянь.

При этом он наклонился к животу, надеясь ухом услышать сердце ребенка, отмечая его странную форму. Волна схватки прошла прямо под его рукой, и в этот миг громкий глава семейства схватил его за плечо, пытаясь возмущаться, но не успел сказать ничего внятного, как молодой врач развернулся и, схватив его за плечо левой рукой, крепко ударил кулаком под самой грудиной.

– Хотите своего ребенка - закройте свой рот! – рыкнул он в ухо герцогу и оттолкнул, вновь обернувшись к женщине.

Без предупреждения и объяснений он дернул ее ночную рубашку наверх, открывая весь живот целиком. Чуть выше пупка рисовалась отчетливая линия контура маленького человеческого тельца, лежащего поперек в сжатой как камень матке.

Женщина жалобно простонала, а Велиан вновь склонился над ней и прижался ухом к ее животу, там, где в теории, должно биться сердце ребенка, если тот, конечно, еще жив.

– Да он же лапает мою жену…

Антракс подумал, что сейчас самое время свернуть этому человеку шею, а лучше открутить ему голову целиком, но, к счастью, для нелепого герцога ухом он услышал биение сердца, слабое, глухое, но все же дающее надежду, потому забывал о герцоге. Вместо споров, опираясь рукой на залитую кровью кровать, он взглянул на женщину, которой уже не мог помочь.

– Как тебя зовут?

Она попыталась ответить, но приоткрыв пересохшие губы, выдохнула и чуть не потеряла сознание.