Внезапно ассасин резко пригнулся и над ним, разбрызгивая капли, пролетел мокрый ботинок, тут же потерявшись в густых кустах. Юнец издал истошный вопль, насупился и обречённо двинулся в сторону зарослей.

– Что это с ним? – изумлённо спросил Джон.

– Понятия не имею, – с ухмылкой ответил убийца и принялся собирать свои вещи.

* * *

Пробудившаяся заря разгоняла последние остатки ночной мглы. Пустота брела по окрестностям крестьянских угодий, объятых розовыми тонами рассвета. Вокруг колосились пшеничные равнины со скромными бревенчатыми домишками, теснившие бескрайние зелёные леса. Девушка избегала встреч с людьми, выходящими работать в поля с первыми лучами солнца, неприметно двигаясь вдоль опушки. Пульсирующая боль в висках и шум в ушах усиливали и без того навязчивую мысль о лакомом глотке «Лотоса счастья». Временами неприятные ощущения в голове затихали и на передний план выступал ноющий бок, где в одном из рёбер, как минимум, затаилась трещина. Услышав лошадиное ржание, девушка прижалась к дереву и подозрительно осмотрелась. В её руках тут же оказался тонкий кинжал, до этого покоившийся в скрытых ножнах с внутренней стороны бедра. Беглянка знала, рано или поздно её обман будет раскрыт и стражники поймут, что рядом с телом капитана лежала не убитая разбойница, а переодетая мёртвая горожанка.

Но это была не погоня. Звук доносился из продолговатого сарая, подпиравшего раскидистый ясень. Сразу за ним, в тесноте стройных молодых берёзок, стоял ветхий покосившийся домик. Пустота огляделась: ближайшие крестьяне копошились в поле в двухстах метрах. Было непростительно глупо упускать возможность разжиться лошадью, значительно облегчив путь до тайного лагеря «Бездушных». Пригибаясь и лавируя между кустами, она осторожно подобралась поближе. Ни души. Никто, кроме сидевшей не ветке сороки, не заметил, как разбойница проскользнула в приоткрытые ворота сарая.

Девушка оказалась в объятиях полумрака. После яркого солнца глаза медленно привыкали к тёмному помещению. Сквозь прохудившуюся крышу на пол падали лучи света, покрывая его причудливым узором пятнышек. От запаха навоза с нотками прелого зерна защекотало в носу. Прояснившийся взор выхватил ряд пустых бочек, упиравшийся в столпотворение набитых грязных мешков. С другой стороны стояла ржавая наковальня, давно служившая подставкой для приросшей к ней горки рыжих подков. Прямо за ней грустил о мельнице приставленный к стене треснувший жёрнов. Услышав заинтересованное фырканье, Пустота посмотрела в глубину сарая. В дальнем углу, вытаращившись на незнакомого человека, жевала остатки соломы гнедая кобыла.

Девушка приблизилась, и животное, раздувая ноздри, недоверчиво задрало голову. Осторожно взяв лошадь за потёртый недоуздок, разбойница отследила глазами измочаленную верёвку, тянувшуюся от него к железному кольцу на вертикальной балке. Она уже вознамерилась перерезать её, но отчётливые приближающиеся шаги спутали все планы. В одно мгновенье беглянка отпрыгнула к мешкам и, прислонившись к стене, замерла. Вздрогнувшая от столь неожиданного манёвра кобыла осуждающе фыркнула и, вытянув голову, стала тревожно принюхиваться к незваной гостье. Убедившись в её неопасности, она встряхнула гривой и продолжила жевать сено. Смотря на вход сквозь закружившиеся в столпах света частички пыли, Пустота лишь крепче сжала острый кинжал.

На пороге сарая возник тщедушный кучерявый паренёк с упряжью в руках. Он растолкал спиной ворота, и внутри стало намного светлее. Устало вздохнув и положив упряжь на перевернутый бочонок, мальчуган проследовал к лошади.

– Ну что, старушка, пора немного поработать, – негромко сказал он, почесав животное за ухом.

Пока кобыла ласково тёрлась лбом о крестьянское плечо, боковое зрение парнишки вдруг уловило прятавшуюся у стены фигуру. Воры и беглые преступники были не редкостью в этих краях, и от них можно было ожидать всё что угодно. Боясь повернуть голову, напряжённый мальчуган сделал шаг назад, а затем резко бросился к выходу. Но ни через секунду, ни через минуту он так и не вышел из сарая.

* * *

Чащобные низины шли вперемежку с лесистыми холмами. И только нос привыкал к свежему ветру, как ему на смену вновь приходил надоевший запах болотной сырости. Не меньше удручали и подъёмы, изрядно замедлявшие передвижение и отнимавшие немало сил. Странники поднялись на очередную возвышенность, и Джон, смахнув со лба пот, посмотрел на залитое утренним солнцем простирающееся внизу редколесье:

– Да, долго ещё идти. Ни конца, ни края. Одно радует, холмов больше не видать. И почему разбойники передвигались пешком? Сейчас бы лошади пришлись кстати.

– Размечтался, – Рэксволд начал осторожно спускаться с крутого склона. – Каждый из нас должен ощутить все страдания от своей золотой ноши. Моя вот, кажется, стала тяжелее на десяток золотых, – он улыбнулся, чувствуя, как Алан буравит его взглядом.

– Ты что, их размножать научился? – усмехнулся следопыт.

– Почти, – ассасин упёрся рукой в тонкое деревце и остановился. – Но не спрашивай как. Это мой секрет, – он обернулся, остановив взор на вампирше. – Лайла, может, расскажешь что-нибудь интересное, чтобы развеять скуку?

– И что же ты хочешь услышать? – принцесса предположила, что у Рэксволда уже припасён конкретный вопрос, и не ошиблась.

– Ну, – завещала спина продолжившего спуск убийцы, – к примеру, поведай, почему все так ополчились на магию Тьмы ещё до того, как её последователи решили сплотиться и поработить весь мир? Неужели лишь из-за того, что колдунам для заклинаний требовалась человеческая кровь?

– Хороший вопрос, – девушка ступила на опасный склон, придерживаясь за локоть Джона. – Но, если ты хочешь узнать ответ, мне придётся сделать краткий экскурс по истории возникновения колдовства.