— А он может заговорить со мной сейчас?

Глаза чародея после этих слов стали похожи на два блюда. Грог понял, что переборщил, и осторожно добавил: «С тобой же он говорит».

— Я исполняю его волю более ста лет, и заслужил эту честь! Ты так не считаешь? — на повышенных тонах произнес учитель. — Может пройти человеческая жизнь, прежде чем хозяин заговорит из пустоты Кринфатума с кем-то из своих слуг напрямую, как это был на заре времен с Ульмстиниалом.

— Ты уже говорил о нем…

— И скажу еще не раз. Ульмстиниал был первым из некромантов, с которым заговорил Ниргал, и одним из последних, в чье тело повелитель вселялся. Именно он основал Конклав теней. В те века на Гамелане не было королевств и тем более империй. Существовали лишь племена и вожди, которых нисманты силой и уговорами вынуждали служить Нисмассу. Ульмстиниал делала то же самое, со временем набрав достаточно сторонников, чтобы спасти нашу веру.

Грог внимательно слушал, изо всех сил делая вид, что ему интересно, а потом спросил:

— И где этот герой теперь? Ты, вроде, говорил, что Ульмстиниал получил от Ниргала вечность. Значит, он до сих пор жив?

— Разумеется. На то он и бессмертный, — рассмеялся Бангладор и добавил: — Говорят, Ульмстиниал одно время путешествовал между сапфирами, так алмеры называют три великих оазиса на пути из Доран Тара в Ниппур. Там он искал какие-то артефакты. Не знаю, где он и чем живет сейчас, но бессмертию его я бы не позавидовал.

— Почему? Разве не почетно быть старейшим из некромантов?

— Дело не в почете, а в уме, Грог. Человек не умеет стареть красиво. Чем он старше, тем меньше в нем здравого смысла. Это тебе не цветок эдельвейса.

Войдя в дом, они сели за стол. На обед было вчерашнее мясо, перепелиные яйца, хлеб, лесная морковь и настойка лайдора. Грог ел без удовольствия, чаще глотая непрожеванные куски козлятины. На душе было неспокойно. Отлучка чародея не предвещала ничего хорошего. Вполне возможно, развязка была близка, а вместе с ней и вожделенная свобода.

Закончив обед, Бангладор отошел к сундуку и достал одежду пилигрима. Взяв стоявший в углу посох, старик накрыл голову холщовым капюшоном и, не сказав ни слова, поспешил в сторону леса. Через некоторое время между оранжевых стволов сверкнула голубая вспышка. Некромант исчез. Грог не стал убирать со стола. Вместо этого он спустился в долину за водопадом и насобирал свежего титонуса. Начиная с прошлого дня, он стал носить запас в мошне у пояса, солгав Бангладору, что это его любимая ягода. Титонус, как и мел, была частью побега, но каким образом горсть ягод могла ему помочь, он пока не знал. Голос оставил чересчур много дыр в их плане, потребовав, чтобы он самостоятельно их залатал.

Вернувшись к ручью, Грог искупался в прохладном потоке. Долго сидел на раскаленном песке и выводил пальцем имя чародея, пока не убедился, что хорошо его помнит. Потом вернулся к дому и уселся на скамью в саду. Лучшего момента для того, чтобы проникнуть в тайник и достать костяную табличку, у него не было, но что-то его останавливало. Вся эта затея с метками Уэй-Тару и предстоящим побегом казалась ему поспешной и неубедительной. Кроме голоса нового покровителя, чье эхо продолжало звучать в голове, был голос разума, который нашептывал обратное. Что-то не складывалось. Бангладор слишком старался. Может, старик вовсе и не собирался его убивать? Может, ему следовало бояться как раз таки своего нового покровителя? Может, это с ним у чародея проблемы в долинах Готфорда?

Грог пересек сад и вошел в дом. Огромный сундук стоял в углу земляном полу. Под ним лежал ключ к спасению. Как бы то ни было, выбор он должен сделать. Грог вспомнил слова Бангладора о том, что человек всегда ищет себе хозяина. Получается, что раб может всю жизнь мечтать о свободе, а получив ее, спешит нацепить новые кандалы, но уже по собственной воле. Что если во всем виноват страх свободы? Ведь это то, чего он был лишен сейчас и то, что ему обещал неизвестный спаситель.

Закрыв лицо руками, Грог в бессилии повалился на лежанку. Его заботливый покровитель не давал о себе знать. В шахте не умолкал почти два дня, а теперь лишнего слова не скажет. Почему, когда он так нужен, в голове вместо его успокаивающего голоса лишь ветер да сомнения? Скользнув рукой по груди, Грог коснулся деревянного талисмана.

— Тоже мне подарок, — вслух произнес он, разглядывая безделушку.

Гарда набекрень. Лезвие кривое, с двумя сколами. И все это покрыто затертым слоем лака. Складывалось впечатление, что талисман был вырезан давно. Грог посмотрел на изящную глиняную маску, два дня лежавшую на столе, и пришел к выводу, что одна рука не могла создать оба этих предмета.

Разглядывая талисман, он подумал о друзьях. Бангладор тогда правду сказал. Дружба делает людей сильнее, а любовь, наоборот, отнимает ее, — и дружбу и силу. Будь у него любимая девушка, она бы вряд ли чем-то ему помогла, а друзья собрались бы толпой и подняли на копья зазнавшегося похитителя. Жаль, что теперь они мертвы. Может и не все, но большая их часть точно. Грог не представлял, как можно иметь много друзей. Он знал свой волчий характер и сильно сомневался, что в прошлом завел знакомство с половиной жителей Миркхолда. Если в долинах и остался кто-то, кому он был небезразличен, отыскать его на севере у них не было ни единого шанса.