Вера для меня стала всем: она не просто любимая женщина, она мой стимул жизни, катализатор, который запустил цепную реакцию моего счастья и радости. Как жить дальше, если ее не будет?

Я не просто не знал, я не задумывался над этим, отказывался принять жестокую реальность. Может, именно поэтому я так упорно уговаривал своего приемного отца подключить все свои возможные и невозможные связи, чтобы в кратчайшие сроки решить вопрос о лечении Веры. Питер долго слушал мою пламенную речь, а потом спросил только одно:

— Ты уверен, что тебе это нужно, сын?

— Да, папа, уверен! Мне это не просто нужно — я жил все это время только ради нее.

Ему больше не нужно было слов, он понял меня сразу. Вот так, наверно, и должно происходить между детьми и родителями — какими бы безумными ни были наши поступки, родители должны понимать нас и помогать, если это идет во благо.

Смотря на Веру, которая после ухода детей вся поникла и тихо плакала, рассматривая что-то в окне, я снова осознавал главное — мы все находимся в нужном месте и в нужное время. Я здесь не только для того, чтобы спасти Веру от жуткой болезни, но и для того, чтобы вытащить ее из мрака былой жизни, вернуть ей уверенность в себе, научить жить по-новому. Я хочу, чтобы эта прекрасная женщина познала любовь.

Именно поэтому я просто подошел к ней, повернул к себе лицом и поцеловал. Она не сопротивлялась, а доверилась мне и ответила... Этим поцелуем Вера позволила мне стать частью ее жизни, на большее я даже и не мечтал надеяться. Но это пока, а в будущем я обязательно докажу ей, что она для меня является смыслом жизни...

Рано утром, перед отъездом Веры, мы еще раз все обговорили. Было решено, что ребята в ближайшее время побудут у родителей — мы отправляемся в Москву для получения визы и оформления всех документов. После возвращения решаем вопрос с учебой мальчишек, и, если родители Веры согласятся, ребята переедут к ним.

Я прекрасно видел все сомнения и метания Веры — они заставляли ее лицо то бледнеть, то хмуриться. Но по-другому сейчас никак.

На предложение вызвать такси, она ответила отказом.

— Я сама доберусь, так надо, — проговорила она с усилием в голосе, — мне это нужно сделать самой. Я потом все объясню.

Ее слова не просто насторожили меня, они заставили серьезно задуматься — а все ли хорошо у Веры в отношениях с родителями.

Теперь я понял — нет. Видимо, даже с самыми близкими людьми моя Верочка разорвала общение, и все это, скорее всего, по вине урода-мужа. Скотина! Да он ей всю жизнь испоганил. Эх, мне бы найти способ отомстить этому козлу... Я обязательно это сделаю! Но сейчас важнее спасение моей любимой!

Родители Веры — удивительные люди: убеленные сединами, они словно и не чувствуют своих лет, по крайней мере, мама. Милая, приятная женщина, которая мгновенно покоряет тебя и располагает к себе своей улыбкой, веселыми причитаниями о худобе и заросших макушках своих внуков, она нисколько не унижает свою дочь, якобы, неправильно воспитывающую мальчиков. Мать Веры укутывает всех невидимой пеленой из добра и радости, от ее замечаний не куксишься, а улыбаешься в полный рот. Я о такой бабушке мог только мечтать: веселая, задорная, с постоянным желанием «накормить бедное дитятко» — вот моя мечта.

Отец Веры немного другой. Некогда высокого, статного мужчину переживания и груз прожитых лет попытались сломать, но, к счастью, не вышло — пожилой человек все так же исправно держит марку. В нем сразу чувствуется глава семьи, который выносит твердые и справедливые решения. Но стоит ему оказаться рядом со своей женой, и он меняется, его взгляд наполняется теплом и любовью. Родители Веры прошли большой жизненный путь, не потеряв главного — своей любви. Я тоже так хочу! Я мечтаю о такой семье!

Ребят, поздоровавшихся с дедом, бабушка быстро уводит на кухню, в прихожей остаемся я, Вера и ее отец.

— Папа, — голос Верочки дрожит, — это Вэл... Вэл Ньюман.

— Здравствуйте, рад познакомиться.

Проговариваю я четко и протягиваю руку для рукопожатия.

— Здравствуй, — отвечает мне он и протягивает в ответ свою.

Мы пожимаем руки, но сами внимательно смотрим друг на друга. Главное не то, как сильно я или он сожмет руку, главное здесь, в глазах. Отец Веры проверяет меня на прочность, заглядывая мне в душу, словно сканируя меня. Я готов к этому. Пусть видит, что я настроен серьезно, что не отступлюсь и дойду до конца. Пусть знает — я люблю Веру.

Видимо, увидев то, что хотел, он остается доволен, потому что его губы растягиваются в приветливую улыбку, которая оповещает меня: «Парень, ты прошел фейс-контроль».

Мне, если честно, хочется громко выдохнуть от облегчения, но это за меня делает Вера, до этого наблюдавшая за нами с сжатыми в замок руками. Мы с ее отцом синхронно поворачиваем головы. Верочка краснеет и сконфужено опускает глаза. Ее папа начинает смеяться и обращается к ней:

— Испугалась? — Вера кивает головой в знак согласия. — Правильно! Но ему можно верить, у него душа чистая, хотя поломанная, страдал он много.