Вот какого хрена они ей сочувствуют? Понимают? Нифига они не понимают. Не могут понимать. Они даже ее маму не знали, как они могут тогда что-то понимать?

Это так эгоистично с их стороны, так неправильно.

Эля задыхалась от злости. Она ее душила, не давала дышать, плакать, кричать. Злость просто была в душе, и все. И пыталась вырваться наружу. Иногда вырывалась. Недавно вырвалась.

И Эля впервые, после смерти мамы, увидела отца живым, полным негодования и отеческой любви.

Когда Максим с Соней привезли ее домой, папа вышел их встречать. Обеспокоенный. Нервный. Постаревший.

Соня все рассказала. Взяла и сдала ее.

Хотя нет, не все рассказала. Только откуда и в каком виде она забрала Элю.

И Эле было стыдно перед отцом. За свой внешний вид. За свое поведение и за то, что от нее несло алкоголем.

Она просила прощения и обещала больше так не поступать.

Но сейчас понимает, что вряд ли сдержит свое обещание.

Только, когда Эля не помнила себя, злость уходила и становилось все равно. На все. Равнодушие. Отупение. И полная тишина в душе и в мыслях.

Она хотела этой тишины. Страшно хотела покоя. Чтобы не злиться. Прекратить ненавидеть.

Эля ненавидела. Себя. Соню. Папу. И…, и… маму. Больше всего она злилась и ненавидела маму.

Потому что ушла. Ее больше нет. Ей все равно. Она их бросила. Она их оставила. Как она могла так поступить с ними? Зачем? Почему? Что плохого было в их жизни, что мама…

Неправильные мысли. Неправильные!

«Никто не виноват! Так просто случилось, Элька. Нам нужно жить дальше!»

Сестра была мастером по части утешительных речей. И не только утешительных. Любых речей.

Но эти слова стали последней каплей.

КАК ЕЙ ЖИТЬ ДАЛЬШЕ???

Как можно такое говорить? Сонька совсем умом тронулась?

Эля не могла нормально говорить с сестрой, после. Не могла на нее смотреть. Соня так на маму похожа. Не внешностью. Характером. Словами, которые говорила. Как голову поворачивала…, или вот обнимала.

А Эле это было не нужно.

Утешение. Объятия от сестры. Ничего этого не нужно. Ей мама ее нужна. Ма-ма, а не сестра.

Эля и сама понимала, что перегнула палку. Что сестра не виновата ни в чем, что ей тоже больно, ведь она старше, она маму дольше знает, дольше любит. Ей тяжелей. Соня сейчас разрывается на работе, Эля про то дело слышала, еще папа и она, а теперь Максим откуда-то взялся.

Объективно она все это понимала. И пыталась вести себя по-другому. Контролировать.

Но как только замечала этот сочувствующий взгляд, срывалась.

Напивалась и ехала в клуб в компании незнакомых людей.

И в последний раз она совсем потеряла связь с реальностью.

Но…этот мужчина… она даже не знала, как его зовут… он так смотрел. С желанием. С предвкушением. Он ее не знал. Не знал ее жизни. Ее потерь. И с ним она могла обо всем забыть, хоть на какое-то время.

Он ее просто хотел. Как мужчина хочет женщину. Без всякой лишней белиберды.

И ей это было нужно. Хоть и было немного страшно, но она тоже его хотела. В глазах темных тонула. И ей было приятно его целовать, пусть у него даже борода немного колючая, но ей и это в нем нравилось.

А потом появилась Спасительница и всех «спасла».

Идеальная занудная старшая сестра.

Она хорошо закончила школу, вышла замуж и поступила в институт. Сама. На бюджетное место.

Соня жила в браке с одноклассником. Училась и начала работать. Помогала родителям, чем могла. Воспитывала Эльку. Забирала ее из школы, делала с ней уроки.

Кажется, в тот период жизни, они все были счастливы.

А потом ее муж умер.

И все изменилось.

Больше сестра не забирала ее из школы. Не разговаривала по душам, не секретничала о мальчишках и не жаловалась, притворно, на характер своего мужа.

Все закончилось.

Родители притихли, не стали лезть к Соне в душу и дали ей абсолютную свободу в своем горе.

Может, и правильно это. Эля помнила почерневшую от горя сестру. Похудевшую килограмм на пятнадцать, тощую. Даже рыжий цвет волос не спасал. Бледным был. Тусклым. И глаза…, глаза мертвые.

Как же Эля тогда испугалась. Ей на какой-то момент подумалось, что сестра может что-то с собой сделать. И Эля упросила родителей отпустить ее пожить к Соне.

Пожила. Не долго. Не вынесла молчания и звука стучания клавиш компьютера.

Соня замкнулась в себе. Переносила свою утрату в одиночку и не видела ничего вокруг. Абсолютно. Только печатала. Говорила по телефону. Ездила по судам. И печатала. Строила карьеру.

Ей, наверное, помогло.

Через какое-то время, Соня стала более живой. Улыбалась. Смеялась. И опять набрала свой привычный вес. И с ней, с Элей, пыталась поговорить, объяснить, даже прощения просила.