Кила вытерла глаза.

— Я так долго ждала.

— И страдала! — насмешливо протянул Самис.

— Не злись на меня, милый.

— Я не злюсь, милая. Слушай. Вот, что ты сделаешь дальше.

* * *

После супа Калвин уснула. А потом она оказалась на боку, под спальной шкурой, выглядывала из пещеры на небо, усеянное звездами.

Кто-то коснулся ее руки, и она села. Халасаа прижал палец к губам и указал на пещеру с веселым блеском в глазах. Все спали, устав после событий дня, убаюканные теплом пещеры. Тонно храпел, большие сапоги торчали из-под груды шкур. Траута едва было видно под шкурами, Дэрроу спал, сидя, как делал часто, хмурясь из-за мыслей, что не давали ему покоя. Калвин вдруг захотелось разгладить складку меж его бровей.

Но Халасаа манил рукой.

Идем. Ты и я.

Калвин укуталась в плащ и пошла за его силуэтом из пещеры. Они хрустели по снегу, их тени вытянулись, четкие и синие, в свете одной восходящей луны.

Время Одинокой девы, — сказала Калвин мысленно, не желая нарушать тишину ночи.

У моего народа это время Одного яйца, — сказал Халасаа. — Среди Древесного народа нет одиноких дев.

Но ты был одинок среди них, Халасаа. Одинокий юноша.

Да. После смерти моего отца, — он указал вперед. — Я покажу тебе, где жили мы с отцом зимой.

Пещера была меньше, чем та, в которой они ночевали, в стороне от остальных.

Вы и тогда были в стороне?

Да. Многие из Древесного народа не доверяли тем, у кого есть дар Становления, моему отцу и мне, — Халасаа бросил на нее взгляд. — Как Голоса не доверяли тем, у кого есть дар пения чар.

Калвин вздохнула.

Печально, что только это схоже у двух народов Тремариса.

Халасаа протянул руку, чтобы помочь ей взобраться на каменистую тропу к пещере.

У людей Тремариса куда больше общего. Все мы рождаемся. Все мы умрем. Это тоже сходство.

Калвин рассмеялась.

Но в этом мы похожи и на коз, и на рыбу, и на пчел с травой!

Так и есть, — серьезно ответил Халасаа.

Калвин покачала головой, они подходили к входу в пещеру.

У людей Тремариса связь сильнее друг с другом, чем с другими существами мира. Есть Сила языка.

У моего народа нет этого дара. Мы говорим мыслями, а не языком.

Халасаа, это одно и то же!

Нет, это разное.

Он был непреклонен. Калвин улыбнулась, прошла в пещеру, где ее друг и его отец жили зимой в детстве Халасаа. Лунный свет лился в проем, озаряя пещеру серебром. Халасаа нашел огниво, маленькую лампу. Он водил рукой по стенам.

В этой нише мы хранили еду. Тут спал мой отец. А тут была моя кровать.

Калвин расчувствовалась, коснулась низкой ниши размером для ребенка, где еще лежала сухая трава.

Тут и другие полки для сна. Вы делили пещеру?

С мамой и моей сестрой-близнецом.

— Я не знала, что у тебя была сестра-близнец! — Калвин от удивления закричала вслух. — Или мама! — она замерла. Конечно, у Халасаа была мама. Но он никогда не говорил о ней.

Как он часто делал, Халасаа ответил на ее вопрос раньше, чем она его задала.

Я их не помню. Мне был лишь год, когда они умерли.

Год, — повторила Калвин. — Мне был лишь год, когда умерла моя мама, — ее ладони покалывало, как не было с тех пор, как она утратила чары.

Халасаа порылся в глубоко полке, скрытой в тенях.

Тут мы хранили вещи, что напоминали о маме. Гребень, тарелку, что она сделала. Мелочи, — он вытащил сверток и развернул его на полу пещеры.

Калвин опустилась на колени и коснулась красивой деревянной тарелки и изящного гребня. Она отложила их и взяла тонкую заколку из кости. Она побледнела, медленно вытащила одну из заколок из своих волос, поднесла обе к свету.

Халасаа.

Что такое?

Его лицо появилось перед ней в свете лампы. Калвин хотелось смеяться и плакать, она укутала вещи в ткань.

Эти заколки и… желтая ткань. Откуда это?

Это было мамино, — ответил Халасаа. — Я не знаю, откуда она их взяла.