— Наверное, — просто сказала Калвин. — Стоило понять раньше, когда я заговорила мыслями с Халасаа и исцелила… — она замолчала и отвернулась.

Траут поспешил выпалить:

— Главное, чтобы вы с Халасаа не стали как Самис и Кила!

Калвин с дрожью рассмеялась.

— Такого не будет! — она подняла голову, Дэрроу вышел из теней в глубине пещеры на участок, озаренный бледным солнцем. — Ты спал?

— Да. Вчерашняя рыбалка утомила меня сильнее, чем я думал, — он говорил бодро, но желудок Калвин сжал кулак страха.

Она сказала:

— Ты должен быть осторожен Дэрроу. С каждой чаропесней ты лишаешь себя части сил.

— Но если я не буду петь, мы не успеем за Самисом, — резко сказал Дэрроу. — Прошу, не говори со мной, как с ребенком, Калвин. Я знаю риск и принимаю его.

Калвин отвела взгляд, глаза покалывало.

Дэрроу сжал ее ладонь.

— Я очень рад, что вы с Халасаа нашли друг друга. Я не хочу портить ваше счастье, — он скованно поднялся на ноги и вышел из пещеры, Халасаа и Тонно чинили у входа сломанные сани.

Калвин проводила его взглядом. Она боялась за Дэрроу, которого любила, но и за них всех. Как им одолеть Самиса? Теперь у него был Горн и половина Колеса. Дэрроу пытался отрицать болезнь, но он устал. Она была бесполезной, а Мика — далеко. В прошлый раз они напали на Самиса силой трех певчих, Халасаа, ума Траута и смелости Тонно, но этого не хватило.

Халасаа! — тихо позвала Калвин брата. — Дэрроу плохо, но он не признает этого. Ты ему поможешь?

Да, сестра. Не бойся. Он устал, но не умирает.

Но даже убеждения Халасаа не могли рассеять страх в душе Калвин.

* * *

Той ночью Калвин спала на полу пещеры, сжимая в руке гребень матери. Халасаа лежал с одной стороны от нее, Дэрроу — с другой. Дэрроу повернулся во сне, его ладонь опустилась на руку Калвин и сжала. Его пальцы были холодными. Калвин накрыла его ладонь краем спальной шкуры, она ощущала успокаивающий вес его руки, будто якорь соединял ее с землей, пока он спала.

Она подумала сначала, что проснулась. Она все еще лежала в теплой и безопасной тьме пещеры. Пахло дымом, жареным мясом, сухой травой в нишах для сна. Но три луны сияли в проеме пещеры, а не одна. Пещеру заливал серебряный свет, и было странно пусто, без сумок и спящих тел.

Огонь горел низко, лишь горсть сияющих углей. Два человека сидели неподалеку спинами к Калвин. Они были укутаны в серо-белые плащи из шкурок землероек, в их длинные темные волосы были вплетены лозы. Это был Древесный народ.

Молодая женщина с темными смеющимися глазами повернулась к огню.

— Спи, кроха, — прошептала она.

Другой человек повернул голову. Он выглядел как Халасаа, с высоким лбом, а брови были прямыми, как у Калвин. Он не говорил, но покачал головой с шутливым упреком, его глаза улыбались. Калвин глядела на них. Она хотела вскочить и обнять их, ощутить их руки вокруг себя, быть в безопасности и тепле между ними, но она не могла пошевелиться. Она поняла, что спит, и заплакала.

— Тише, милая, — прошептала мама. — Не разбуди братишку.

Рядом с ней был теплый дышащий сверток: ее близнец, с которым их скоро разлучат. Калвин плакала, словно сердце разрывалось пополам.

Темный силуэт подхватил ее, она оказалась в сильных руках отца, ее качали и утешали. На другой стороне пещеры ее мама пела древнюю песню, которую Калвин хорошо знала. Тьма окутала ее, и она уснула.

* * *

Калвин проснулась до рассвета в тишине.

Халасаа, — она знала, что он тоже только проснулся и собирался развести костер.

Доброе утро, сестра.

Халасаа часто звал ее сестрой, но теперь это звучало особенно мило.

Халасаа, мне снилось, что мама пела нам, — Калвин приподнялась на локте.

Никто не говорил мне, что мама была певчей, — голос Халасаа был печальным. — Отец не делился воспоминаниями о ней. Я никогда не видел ее в своих снах.

Калвин протянула руку к брату.

Погоди, я покажу тебе.