Бывший командарм в этот период продолжал оставаться главным «историографом» сражения у Прохоровки. Его статьи и книги выходили с завидной регулярностью. Например, в 1972 г. была опубликована работа «Время и танки», в которой не только повторялись обычные дифирамбы 5-й гвардейской и прозорливости её командования, но и была сделана попытка развить высказанный им ещё в 1964 г. в частной беседе с полковником Ф. Д. Свердловым тезис о том, что 12 июля 1943 г. его армия якобы решила стратегическую задачу за весь Воронежский фронт. Нелепость этого утверждения было очевидна даже неспециалистам. Вот как отзывался об этом труде известный белгородский краевед, ветеран войны А. С. Стеценко в письме полковнику Г. А. Колтунову, написанном в ноябре 1976 г.: «Недавно попалась мне книга П. А. Ротмистрова «Время и танки». До Курской битвы я с удовольствием читал автора… Но как только на страницах повествования появляется Прохоровка, так здесь Ротмистров на коне с обнажённой саблей. Показав роль 5-й гв. ТА в прохоровском контрударе, автор отмечает, что, используя этот успех (5-й гв. ТА), перешли в наступление войска Брянского фронта и левого крыла Западного фронта [230] . М. Попов и А. Соколовский, видите ли, ждали результатов Прохоровского сражения и лишь потом перешли в контрнаступление. Выходит, что войска двух фронтов вводились в сражение в зависимости от успеха Ротмистрова. Как это шито белыми нитками. Пропадает весь интерес к авторскому повествованию» [231] . Но Главного маршала бронетанковых войск мнение простых читателей, судя по всему, особо не волновало, подобного рода идеи он продолжал генерировать и в дальнейшем.

Незадолго до кончины П. А. Ротмистров начал писать воспоминания, в которых попытался рассказать не только о войне, но и о своём жизненном пути. К сожалению, завершить работу он не успел, но основная часть, в том числе и повествование о событиях на Курской дуге, была готова. В 1984 г. книга вышла в свет под названием «Стальная гвардия» [232] . Освещенные им ранее события лета 1943 г. были дополнены новыми подробностями. Этот вариант воспоминаний стал не только последним, но и наиболее развёрнутым. В частности, в нём более детально описан процесс подготовки 5 гв. ТА к контрудару, момент получения им, как командармом, задач на 12 июля 1943 г., подробно рассказано об участии в сражении начальника Генштаба А. М. Василевского, принимавшихся им решениях, приезде на КП армии 13 июля Г. К. Жукова и ряд других эпизодов.

Читая эти, безусловно, интересные заметки, трудно отделаться от мысли, что автор как бы говорит читателю: «Под Прохоровкой всё было сделано верно, и оба маршала это подтвердили, но, замысел контрудара был не мой, а командования фронта». В узком кругу П. А. Ротмистров был более откровенным и до конца жизни утверждал, что 12 июля 1943 г. его, по большому счёту, «подставили» Ватутин и Хрущев, т. к. не дали ему реализовать свой замысел. И чем дальше от нас уходят те события, тем больше появляется новых данных, которые в определенной степени подтверждают это мнение, хотя пока и не в полной мере.

Если же внимательно проанализировать ту часть воспоминаний, которая касается принципиальных моментов сражения под Прохоровкой, то кардинальных изменений в оценке его сути (масштаба и его значение для успеха оборонительной операции фронта, причин неудачи контрудара, потерь сторон, хода танковых атак) в книге мы не найдём. Наоборот, автор лишь детализировал ряд спорных и, как сегодня становится понятно из рассекреченных документов, не соответствовавших действительности эпизодов и оценок. Так, он утверждал, что причиной, побудившей его прекратить атаку армии 12 июля 1943 г., явились резервы, подтянутые эсэсовцами. «Одно за другим стали поступать донесения командиров корпусов о мощных контратаках свежих танковых частей врага, – читаем в книге. – В условиях, когда гитлеровцы добились явного превосходства в танках, наступать было нецелесообразно» [233] . В действительности же противостоявший гвардейцам корпус СС не имел резервов и никаких свежих частей во второй половине дня и вести в бой его командование не могло. Что же касается численного превосходства, то оно действительно было, причем весь день 12 июля, но только на стороне советских войск. Причём в начале боя на направлении главного удара соотношение в бронетехнике составляло 1 к 5 в нашу пользу.

Легенду о Прохоровке активно поддерживали не только труды бывшего командарма (хотя их вклад в неё был наиболее весом), но и другие издания, а также различного рода публикации в СМИ. Например, с начала 1970-х гг. к юбилеям П. А. Ротмистрова стали появляться статьи за подписью его соратников по оружию, авторитетных советских военачальников, в которых неприметно звучала тема лета 1943 г. И хотя в некоторых из них толкование событий у станции иногда расходилось с утверждениями самого юбиляра, они всё равно работали на укрепление легенды. Так, например, в очерке к 70-летию командарма прославленный защитник Сталинграда Маршал Советского Союза В. И. Чуйков писал, что Прохоровское сражение, в котором приняли участия 1200 танков, длилось не один день 12 июля 1943 г. (как утверждал П. А. Ротмистров), а двое суток [234] . Кстати, с этой точкой зрения бывший командарм был вынужден согласиться лишь на склоне лет, в своей последней книге [235] . Не стоит думать, что эта деталь несущественна. Для того времени она имела важное значение, так как свидетельствовала, что не все коллеги юбиляра согласны с его концепцией Прохоровского сражения. В этот момент возражать можно было хотя бы так, да и то только маршалам. Через десять лет «заморозки» окончательно скуют общественную жизнь в стране развитого социализма. Поэтому к 80-летию Главного маршала бронетанковых войск в том же «Военно-историческом журнале» вновь выйдет статья о нём, но уже за подписью его сторонника генерала армии П. А. Курочкина. Вот в ней-то все будет без всяких вольностей, так, как утверждал юбиляр всю жизнь: «Яркой страницей в боевой биографии Павла Алексеевича является его деятельность на посту командующего 5-й гвардейской танковой армией. Войска этого соединения, усиленные 2-м гвардейским танковым и 2-м танковым корпусами, в ходе Курской битвы сыграли решающую роль в разгроме ударной группировки врага в самом большом танковом сражении Второй мировой войны в районе Прохоровки (подчеркнуто мной. – З.В.)» [236] . Теперь уже возражать даже по мелочам будет просто некому.

В ходе анализа книг о событиях на Огненной дуге, изданных в конце третьего периода историографии, чётко обозначились две важные особенности. Во-первых, к началу 1980-х гг. легенда о Прохоровке приобрела небывалый, колоссальный по размаху масштаб. К ней обращалось столь значительное число авторов различного рода работ, что она почти полностью затмила остальные сражения Курской битвы на южном фасе. Произошла удивительная метаморфоза, появилось немало исследователей и мемуаристов, которые, особо не вникая в суть проблемы, термин военной поры «Прохоровский плацдарм» стали применять для обозначения всей территории, где вели оборонительные сражения войска Воронежского фронта. В результате этого утверждение П. А. Ротмистрова о том, что его армия решила стратегическую задачу за весь фронт, уже не казалось выдумкой, а становилось как бы констатацией факта.

Во-вторых, литература о Прохоровке, по сути, стала перерождаться из научно-исторической в военно-художественную, формально оставаясь первой. Если до этого момента книги писали в основном историки или участники Курской битвы и в них основное внимание уделялось крупным вопросам сражения, то теперь ситуация коренным образом изменилась. К популяризации сражения начали привлекаться люди, далёкие от военной истории и армии, но с творческим складом. Всё чаще стали появляться издания, где вместо анализа боевой работы войск на широкой архивной базе источников шло поверхностно-схематичное изложение событий, не имевших между собой внутренней взаимосвязи, вперемешку с цитатами из поэтических произведений, газетных публикаций и боевых листовок [237] . А описание кульминационных моментов сражений у станции в подобных трудах было схоже с описанием в художественном произведении. Вот, например, как один из таких авторов, В. И. Кардашов, подаёт начало контрудара 5 гв. ТА в своей книге «5 июля 1943 г.»: «В 8.30 утра 12 июля контрудар начался. Примерно в это же время в атаку пошли фашистские танки. Грянул встречный бой! Пусть читатель в погожий день выйдет в просторное колхозное поле. Будь это весна, лето или осень, почти наверняка в поле, рядом или в отдалении, трудится трактор или комбайн, и звук мотора отчетливо слышен даже на расстоянии двух-трех километров, особенно если ветерок дует с той стороны. Если же трактор или комбайн приблизится, то шум его мотора становится достаточно сильным. Пусть читатель представит, что на обычном поле длиной в пятнадцать и шириной всего в несколько километров съехались не одна-две машины и даже не десять, а 1200! И моторы их работают не равномерно, как то полагается в повседневной мирной работе, а рывками: то взревут, то сбавят обороты, то опять взревут…

Пусть читатель представит, что эти машины не просто движутся друг другу навстречу, но и ведут, не жалея снарядов, лихорадочный артиллерийский огонь. Кроме танков, огонь ведет, и тоже из сотен стволов, противотанковая артиллерия. Беспрерывно рвутся тысячи снарядов, и если они попадают в цель, то за этим нередко следует взрыв боеприпасов боевой машины, и тогда многотонные башни танков взлетают в воздух и отлетают на десятки метров!..

Пусть читатель вообразит, что спустя всего час-два все это поле будет покрыто сотнями горящих и взрывающихся машин и дым от них, удушливый и едкий, смешавшись с пылью от взрытой гусеницами, взорванной, распятой земли, плотной пеленой застелет все вокруг и поднимется огромным столбом в небо. А там, в этом небе, сходятся в смертельных схватках десятки и сотни истребителей и бомбардировщиков, и сбитые самолеты тоже падают и взрываются на том же поле…