Я покупаю сигареты. Будет, не сомневайся. Она найдёт множество причин для вымогательства, а саму на Украине действительно не достанешь. Ты попал, ефрейтор Овчинников, если оставишь её в живых.

Старуха Шапокляк ставит возле кассы бутылку коньяка. Собственно говоря, всё уже решено — деньги я ведь не приготовил. «Мне „Багратион“, — говорю я продавщице. — И две шоколадки». Старуха Шапокляк без спроса открывает бутылку, наливает в мензурку и накрывает ломтём чёрного хлеба. «Только не надо дурацкой символики», — раздражённо произношу я. Продавщица ошарашенно смотрит на меня.

— Чего так долго? — спрашивает Карина. — Жене, что ли, звонил?

— Очередь в кассу была. Зато купил выпивку. Нам ведь ночь вместе коротать.

— Неужели, — хихикает Карина. — А я подумала, что ты меня бросишь в лесу. У тебя дом в лесу?

— На окраине деревни, — говорю я. — Поля вокруг.

Мы лежим на матрасе, на котором спали строители. Сверху я постелил чистенькую простынку, накрываться приходится кожаным плащом Карины. Тусклая лампочка освещает комнату с неотделанными стенами. На полу рядом с матрасом стоит выпитая наполовину бутылка коньяка. Я беру бутылку и делаю глоток.

— Будешь?

— Буду, — Карина отпивает маленький глоточек. — А ты крепкий дядька, не ожидала. Была бы помоложе, отбила бы от жены.

— Не надо меня отбивать от жены, — говорю я. — Она хорошая.

— Надеюсь, ты ей ничего не рассказывал.

— Разумеется, — в полутьме Карина кажется мне даже симпатичной. — А у тебя где муж?

— Давно разбежались. Он в Харькове на оборонном заводе работал. После Независимости завод закрыли, ни работы, ни денег. Ругались, он в Литву уехал на заработки, так там и остался. Как живёт, не знаю. Дочке на день рождения деньги присылает, а со мной не общается. Думаю, что у него другая семья.

— Понятно, — говорю я. — Схожу за чем приехали. Перейдём к деловой части нашего свидания.

У окна, на строительных «козлах» лежат плотницкий топорик и стамеска. Топор грубо, думаю я, кровищи будет, не отмоешь, не надо этой достоевщины. Стамеской надёжнее, в «солнечное сплетение», когда-то в учебке в Термезе у меня хорошо получался такой удар. Человека парализует от боли, если хохлушка не умрёт сразу, задушу.

— Не хотела тебе говорить, — Карина, сидя на матрасе, застёгивает лифчик. — Но лучше скажу, чтобы ты был готов в случае чего. На последнем допросе следователь упомянул твою фамилию.

«Мою? — я пристально смотрю на стамеску. Встать неторопливо, несколько шагов к окну, взять в правую руку и резко, как кошка, прыгнуть. Если не попаду с первого раза, прижать телом и ударить снова. — В связи с чем?»

— Он в проброс спросил, про между прочим, знакома ли я с тобой? Хотел проверить реакцию. Может, кто видел, как в твой коттедж заходила, вот и настучали.

— И что ты ответила? — я подхожу к строительным «козлам».

— Не убивай меня, — Карина стоит гордо, с прямой спиной, держа бутылку за горлышко. — Я ему сказала, что впервые слышу эту фамилию. Не надо денег, просто отпусти.

— Не могу, — я делаю выпад стамеской. — Извини.

Старуха Шапокляк закрывает ей глаза и примеряет кожаный плащ. Ну, что, Агния, говорю я, ты довольна? Старуха достает из сумочки авиационный билет и подбрасывает его в воздух. Я закатываю тело Карины в пластиковый мешок. Старуха сидит на матрасе, похотливо расставив ноги. Не делай из меня сумасшедшего, говорю я. Старуха, улыбаясь, молодеет на глазах. Нет уж, уволь, я взваливаю на спину мешок с телом Карины и ухожу к машине.

Ночная река больше похожа на мутную грязь. Как и вся твоя жизнь, темень самое подходящее время для мудовых размышлений, давай-ка, не стони, если так разнылся, лучше прыгай в воду вслед за мешком. Погиб, так сказать, при исполнении неведомо чего и непонятно зачем. Старуха Шапокляк плывёт по течению на плотике из тонких ивовых ветвей. Да, бабулька, кричу я ей вслед, я перешёл в зону повышенного риска. Если менты удосужатся проверить, куда запропастилась гражданка суверенной Украины Артеменко, они очень быстро выяснят, что улетела в Челябинск и не вернулась. И если следователь не полный олух, а если верить Карине — не полный, возникает слишком много странных совпадений за очень короткий период времени. Если верить Карине. А если не верить? Если она попросту придумала этот вопрос следака, чтобы напугать меня.

Плотик из тонких ветвей крутится на месте посреди реки. Старуха Шапокляк забавно размахивает руками и словно просит о помощи. Вся моя жизнь состоит из колебаний между беспрерывными если. Но ведь в конечном счёте я всегда выхожу на верную дорогу, думаю я. Всегда остается только одно если и ты идёшь к нему навстречу, разве не так, товарищ подполковник медицинской службы?

Когда Катюнька была совсем крохой, она спросила: «Папа, а почему дважды два всегда равняется четыре?»

«Ну, это логично, — ответил я. — Люди придумали счёт, что упорядочить жизнь. Чтобы не заблудиться, чтобы понимать, что их ждёт впереди».

«А если заблудились, — как-то по-взрослому уточнила дочка, — тогда дважды два не равняется четырём?»

Я никак не могу смириться с мыслью, что Катя взрослая молодая замужняя женщина. Наверное, потому, что пока нет внуков. Лена иногда посмеивается: «Ты будешь с ней нянчиться до её пенсии». Буду, думаю я, если понадобится, это моя единственная дочь, другой не ожидается.

Мы с женой не в большом восторге от Катиного брака. Он хороший парень, Лёша, и любит её, но простоват. Боюсь, что Катюньке скоро станет с ним скучно, когда муж отстаёт от жены это всегда прямая дорога к разводу. Я помог ей устроиться на работу в питерский «Газпром», незаметно, закулисно, она — толковая девчонка и сделает серьёзную карьеру уже без всякого моего содействия. Я обещаю тебе, дочка, я перегрызу глотку любому, кто попытается испоганить твою жизнь.