— Идёт, — принял условия Глеб. — Сидите здесь. Яношши выведет вас, а я удаляюсь. Существенная корректировка планов требует существенных усилий. Но я слишком высокого мнения о себе, чтобы не уложиться в пару часов. Ровно через два часа отсюда выйдут те, кто будет готов выйти. Или вы не доживёте до казни. Я же не могу позволить вашим капризам рассорить меня… с кем не надо. Лишние свидетели моей неблагонадёжности мне не нужны, — деловито и вежливо закончил он, покидая место их свидания.

— А выпить за удачу? — проныла вслед Ракна.

— Обойдёшься, — спокойно и даже почти приветливо сообщил появившийся Яношши, оглядел Наругу и всерьёз озаботился: — Ты как? Нам обратно тем же путём. Осилишь?

— Вниз оно почти всегда не вверх, — проворчала Наруга, наблюдая за его соитием с защитным контуром собственной охранной системы.

При обычном раскладе — у нормальных людей — внутренние линки, вживлённые в мозг, являлись частной собственностью и не доставляли неприятностей здоровью. Но линк этого человека был достоянием государства, на которое Яношши работал. Завязав на него такую опасную дрянь, как системы защиты объекта, мужика сделали заложником его профессиональных обязанностей. Если его представления о корректном исполнении этих обязанностей не совпадали с представлением системы, та наказывала нерадивого серией болезненных импульсов. Яношши здорово потрепало, когда он притащил на этот объект посторонних. Его трепало и теперь, когда он пытался вывести их с объекта.

У него снова получилось. Опьянённые шансом слинять из-под топора плача, Наруга с Ракной почти летели почти, как на крыльях. Обратно до блока свиданий они добрались в рекордные сроки. Вскоре в него вплыли сразу три сияющих цилиндра с распятыми мученицами. Особенно расстаралась артистичная Бинка — с этой задрыги можно было писать христианскую великомученицу эпохи возникновения и распространения первой версии христианства на Земле. Лицо Гранки было столь надуто невозмутимо, что, казалось, вот-вот треснет по швам. Воровка так крепко держала себя в руках, будто в противном случае имела шанс просыпаться на пол кучей молекул. Юлька олицетворяла собой мужество защитника галактики от вторжения негуманоидов-людоедов — нахваталась поз в третьесортных постановках индустрии развлечений.

Увидав бандиток живыми и свободными, девки не сразу поверили глазам. Зафиксированные намертво, они не могли даже переглядываться в поисках чужого мнения о природе глюков, что морочили голову и оттого пугали. Каждая боялась наедине с собой в силу характера и жизненного опыта. В грязь не ударила лицом ни одна.

— Наруга, мне нужно отлучиться. Сама понимаешь, — предупредил Яношши, наблюдая, как клетки выпускают наружу заключённых.

— Понимаем, — хмыкнула Ракна. — Одному тяжело суетиться. Делиться не любишь?

— Своих подставлять не хочу, — холодно оповестил начальник службы внутренней безопасности столичной тюрьмы.

— Не слушай это трепло, — посоветовала ему Наруга. — Делай, что надо. Мы здесь?

— Да, ждите. Система слежения перепрограммирована только здесь и в вашей камере. Уточнение для тупых! — воззрился он на Ракну.

А потом зацепил злым взглядом невнятно ругающуюся Юльку:

— Повторяю: никуда! Двери этого блока под наружным наблюдением. В соседних блоках ничего не изменилось. Один неверный шаг и я собственноручно запущу программу уничтожения при попытке к бегству. Она-то как раз не заблокирована.

— Имрус, ты чо разбушевался? Тебя кто обидел? — медовым голоском прожурчала Бинка, осторожно сползая с неподвижного пола своей клетки. — Ты чо, как дурак-то? Куда мы денемся?

Яношши зыркнул на неё уж спокойней и помаршировал на выход из блока.

— А, кстати, куда мы денемся? — как бы, между прочим, поинтересовалась Гранка, пристально разглядывая спину освободителя.

— Потом, — сухо отмахнулась Наруга, мучительно размышляя о просчётах и расплате в подобных дебильных авантюрах.

— Не лезь к ней, — процедила Ракна, покусывая губы. — Есть шанс попрощаться с этим гадюшником. Есть и шанс сдохнуть в процессе. Ты в претензии?

— Не зарывайся, черножопая, — невозмутимо посоветовала Гранка. — Я в долгу. Вы не забыли о нас. А я не забываю оплачивать долги.

Бинка только покачала головой. Юлька, затаившись, боялась слишком резко вздохнуть и нечаянно сдуть спасительное наваждение. В мёртвой тишине они проторчали в этом блоке не менее часа. Внутренние линки им заблокировали, когда заселяли в тюрьму. Но в каждой заработали те самые внутренние часы, что помогают или сводят с ума в пиковых ситуациях.

Так же молча они исполняли приказы Яношши, когда тот, наконец, появился. Безропотно залезли в клетки и позволили распнуть себя в очередной раз. С пугающей скоростью их протащило по нескольким горизонтальным и вертикальным шахтам. Укоренившаяся в подсознании вера в непогрешимость силовой защиты мигом испаряется, когда летишь мордой в стену. Рук-то перед собой не выставить, а рефлексы бунтуют и требуют этого нехитрого жеста. Но всё когда-нибудь кончается — даже твоя казнь.

Наконец, клетки причалили к блоку приёмки мяса — предвариловке для новых клиентов заведения. Знакомые места как-то располагают к доверию и успокаивают нервы. Яношши сунул их в одну из ячеек предвариловки с прозрачными стенками и велел сдохнуть: ни жеста, ни писка, ни лишнего вздоха. Девчонки добросовестно свернулись эмбрионами и слились со стеной, под которую присели. Наруга равнодушно оглядела соседнюю ячейку — там, на полу валялось несколько женщин. Все дрыхли счастливым мёртвым сном. Обычная картина, стандартная процедура: баб в тюрьму лучше загружать спящими. Меньше мороки и нудных концертов.