— Глянь, Наруга! — шепнула Ракна, и ткнула пальцем в соседей за стеной: — А эта из твоей Мусульманской лиги моргает, как живая. Её-то за какие заслуги пропустили? — обернулась она к Гранке. — Почему не спит?

Та задумчиво разглядывала молодую женщину — типичного максика — с философской миной на смуглом скуластом лице. Её чёрные, как у Ракны, миндалевидные глаза пялились в пустоту. И совершенно явственно видели там что-то приятное — она лыбилась, как дурочка. Собственную одежду у неё отнять не успели. Представительница одной из мусульманских планет щеголяла в спецовке одной из местных клиринговых компаний. Комбез на ненормальной соседке сидел, как змеиная кожа на удаве, из которой он торчит и выпирает во все стороны и все дыры. Сколько человек стягивали его на этой груди, можно было только догадываться. Комбез в той борьбе победил: сойдясь на груди, он треснул по боковым швам. А его временная хозяйка довершила начатое: отодрала рукава. Раздристанные штанины постигла та же участь. И голые подтянутые к подбородку коленки вызывающе смуглели на фоне безбрежной белизны пола. Ниже колен этот экспонат энциклопедии народов носил собственную эксклюзивную обувку: сооружённые из толстой корявой натуральной кожи сапожищи, перехваченные такими же несимпатичными ремнями. Ни одной магнитной застёжки на ремнях не было — они завязывались.

Блестящий образчик совершенной дикости венчало подлинное великолепие: аккуратно сплетённые и накрученные вокруг головы чёрные косы.

— Ты у нас гимназии кончала, — Бинка ткнула кулачком Ракну. — Это она у нас кто?

— Ну-у-у… Либо амазонка, либо гладиаторша — те тоже всё голяком бегали. Либо глюк.

— Или ещё артистка, — со знанием дела дополнила список Юлька. — Опять, небось, какую-нибудь историческую драму изображали. А потом перепились и…

— В таких сапогах? — иронично осведомилась Ракна.

— Справишься? — негромко спросила Наруга.

Спорщицы вытаращились на Гранку — та бесстыже ковырялась ногтем в небольшой панели над головой.

— Посмотрим, — пожала она плечами.

Из ногтевых ячеек у неё удалили три чипа на взлом и ещё кое-что полезное в ремесле вора. Остальную требуху, вроде капсулы с гранулами, милостиво оставили — пусть девка побалуется наркотой, раз уж всё равно подыхать. Обшмонали также зубы, пупок, соски, влагалище и задницу. Все родинки на теле и мозоли на ногах. Куда только не зашивали чипы её коллеги, но каталог возможных мест закладки давно составили спецы, которым за это платят зарплату. Однако нет предела изворотливости человека. Гранка кивнула коллеге и отвела рукой прядь волос на виске. Бинка уткнулась туда носом, пошерудила в волосах подруги пальчиками и выдернула один из волосков. Вполне себе обычный. Но вместо луковички на его кончике едва виднелась крохотная чёрная капля. Бинка затаила дыхание и осторожно поднесла волосок к отщёлкнутому ногтю Гранки. Капля упала на место, ноготь защёлкнулся.

Дальше смотреть было уже неинтересно. Ну, водит человек по панели заряженным пальцем и водит — делов-то. Не сказать, что в три щелчка, но справилась воровка довольно быстро — Ракна вообще не верила в успех. И не сразу поверила глазам, когда в прозрачной стене образовался прямоугольный проём. А вот девица в доисторических сапогах отреагировала мгновенно. Обернулась, встретилась глазами с Наругой, всё верно поняла и по-собачьи переползла к соседям. Гранка закрыла проём и демонстративно чмокнула отлично поработавший ноготок.

— Как тебя кличут-то, юродивая? — насмешливо осведомилась Бинка.

— Шатхия, — невозмутимо ответила амазонка.

Она ничуть не удивилась перемене жизненных обстоятельств: уселась напротив новых знакомых и замерла.

— И чо все дрыхнут, а ты бельма пялишь?

— Я воды не пила. А все пили. Теперь у нас тихо. Давно тихо, — пояснила новая знакомая на правильном всеобщем с незнакомым акцентом.

— С нами пойдешь, — приказала ей Наруга, глянув на подругу.

Ракна одобрительно тряхнула башкой и спросила:

— Ты с какой планеты?

— С большой, — не задумываясь, ответила амазонка.

— Да, тут гимназиями и не пахнет, — хмыкнула Гранка. — Слышь, Бинка, да ты у нас целым профессором выходишь при таком-то раскладе.

— Ты с Хутамы? — спросила Наруга.

— Хутама, — безразлично подтвердила Шатхия.

— Понятно, — скрипнула зубами Наруга.

На этой планете Мусульманской лиги были нечеловеческие условия.

— А чо это за срань такая? — полезла к ней домогаться ясности Бинка.

— Это не срань, — процедила Наруга. — Это ад. Шатхия, как ты оттуда выбралась?

— Корабль унёс, — слегка удивилась та.

— Как ты в тот корабль попала? В первый раз слышу, чтобы кого-то из хутамов вывезли с планеты.

— Нет, бывает. Возят в корабле. Много раз возили: шесть раз. Я была седьмой. Шейх просил людей корабля. Много заплатил. Меня везли долго. Сюда везли.

— Зачем шейх отправил тебя сюда? Ты что-то натворила? Всё равно непонятно: почему дома не убили?

— Это не наказание. Это заказ, — неохотно пояснил возникший в проёме стены Яношши.

Он покосился на взломанную панель, потом на Гранку и прошипел:

— Сука!

— Имрус, не шуми, — лениво отозвалась та. — Нужно же было поговорить с девчонкой.

Он шагнул к ней, пнул под зад, и воровка подалась в сторону. Яношши поковырялся в панели своим пальцем, нетерпеливо уточняя у Наруги:

— Ты забираешь и хутамку?

— Это ты мне скажи.

— Нам пора, — напомнил Яношши.

— А ты в двух словах, — настаивала Наруга.

— Её долбанный шейх отправил девку пришить своего кровника. Почему не мужика? Не знаю — молчит стерва. Сюда её притащили ваши же торговцы. Показали клиента. Она его и прирезала. Метнула в каждый глаз по ножу, а потом контрольный — шею от уха до уха развалила. Бежать не пыталась. Взяли её прямо над трупом. Ножами она владеет классно, а вот мозгами её бог обидел: недодал. Теперь вот сидит, ждёт на полном серьёзе, когда её выпустят на волю.