В дальнейших рассказах летописи тоже сходятся. Хан Ахмат так и не дождался Казимира Литовского, «понеже убо быша ему свои усобицы». По некоторым сведениям, взбунтовались подчиненные Казимиру русские князья, отказавшись идти на помощь Ахмату. Тогда, отступив вглубь литовских территорий и пограбив их, якобы, в отместку королю, а скорее всего, пытаясь накормить и приодеть армию, хан все-таки привел ее вновь к берегу реки Угры. Начались перестрелки, татары предприняли несколько попыток переправиться на русский берег.

«И по сем же царь Ахмат поиде к Угре, иде же стоит князь великы и братья его и все князи и воеводы и многое множество. И ста царь на брезе на Угре со многою силою на другои стране противу великого князя, хотя переити реку. И приидоша Татарове и начаша стреляти Москвичь, а Москвичи начаша на них стреляти и пищали пущати и многих побиша татар стрелами и пищалми и отбиша их от брега, и по многы дни приступающе биющеся. Быша же мрази велицы тогда, река начат ставитися».56

Летописцы – современники событий, – свидетельствуют, что и тут, в самое опасное время, Иоанн сам стоял во главе войска на берегу Угры. Как раз против того места, где остановился хан Ахмат. Значит, Кременец был лишь штабом на то время, пока хан Ахмат промышлял на литовских территориях. Когда татары вернулись к реке Оке, Иоанн был уже на берегу.

Русские войска стоят твердо и уверенно. Все попытки татар переправиться через реку отбиты. Русские полки без сомнения выполняют свою задачу по защите отечества. Люди обеспечены всем необходимым. Переправляться на чужую территорию, через полноводную реку под градом стрел им по-прежнему нет никакого резона. Течение времени – им лишь на пользу.

К началу ноября река уже начинает застывать. Войска продолжают защищать свою землю, отбивают атаки. Ясно, что хан Ахмат боится вступать в большое сражение.

«Бысть же тогда страх на обоих, одини другых боаяхуся. <…> Тогда же бысть преславное чюдо пресвятыя богородица, и бе дивно тогда видети, едини от другых бежаху, и никто же женяше»57, – комментирует ситуацию сидящий в Москве летописец, передавая, в первую очередь, собственные страхи и представления.

И это единственный упрек русскому воинству, который позволяет себе летописец – современник события.

Весьма разнятся документы в описании даты отступления татар.

Самую раннюю дату бегства татар называют Разрядные книги, известные большей точностью, чем летописи:

«Лета 6989-го году пришол царь к Угре октября в 2 день, и против ево стояли <…> великого князя сын и братья великого князя князь Ондрей Меньшой, а воеводы с ними были по полком. И в то время братья смиришась с великим князем князь Андрей да князь Борис и приидоша к великому князю в Кременеск. И послышав царь Охмат и побежал от Угры в ночи ноебря в 6 день».58

Большинство летописей не сообщают четких дат событий на Угре и о времени возвращения Иоанна в Москву. Тут отличился лишь Владимирский летописец, четко и лаконично обозначив во времени весь ход событий:

«А от Угры царь Ахмут побежал месяца ноября 10 день в пяток, а князь великий того же дни пошел в Боровск, а на Москву оба князи великии пришли месяца декабря 28 день во вторник».59

Увидев, что татары отступили, Иоанн отправил в погоню за ними своих братьев. Сам с оставшимся войском отошел в пограничный Боровск, где можно было разместиться и обогреться – на улице стояли «мрази велицы», причем морозы стояли настолько сильные, что почти на месяц раньше времени замерзла река Угра. Домой в Москву государь с полками вернулся через полтора месяца, лишь полностью убедившись, что татары ушли окончательно. Все логично, четко, ничто не напоминает ни трусости, ни малодушия.

Однако в летописях, составленных и переписанных в более позднее время, в самом конце XV или в начале XVI века, мы встречаем новые подробности о событиях 1480 года, которых нет в описаниях свидетелей. Переписчики раскрашивают минувшие события новыми красками и подробностями. Вот что прибавляет к старому тексту автор Патриаршей летописи, составленной во второй четверти XVI века:

«В граде же Москве всем пребывающим во страсе и долг общедателный в уме приемлюще, ни от когоже помощи ожидающи, токмо к вседръжителю Богу Господу нашему Иисусу Христу и пречистей Его Матере преславней Богородици со слезами и воздыханми молящеся непрестанно, тогда же бысть преславное чюдо пресвятыя Богородица. Егда отступиша от брегу наши, тогда Татарове страхом одержими побегоша, мняще, яко берег даяху им Русь и хотят с ними битися».60

Кто-то из «независимых» переписчиков лет двадцать спустя после события сочиняет легенду о нерешительности Иоанна, о его переговорах с Ахматом. Он же вставляет в летописи «Повесть о стоянии на Угре» и эмоциональное, но, очевидно, поддельное послание к великому князю на Угру давно уже умершего ростовского архиепископа Вассиана Рыло с призывами быть мужественным и твердо стоять за свое отечество. Вероятно тот же «независимый» присочиняет, будто великий князь провел в Москве не три дня, а две недели. Иначе кто же поверит в его нерешительность!61