— Черт, ты такая свинья, — Август пренебрежительно осмотрелся вокруг. — Как ты вообще можешь существовать в таком бардаке?

— Эй, — девушка возмущенно пихнула его в бок, сдерживаясь, чтобы не ударить сильнее. — Если тебе что-то не нравится, то дверь там, понял?

— Я не усну здесь, — он поправил подушки, поднял одеяло с пола и сложил его на краю дивана, проигнорировав недовольный толчок. — Ты что, смотришь две передачи одновременно?

— Хватит уже, — она цыкнула, выключив и телевизор, и тонкий ноутбук. — Ненавижу педантов.

— Зачем ты включила весь свет? — Август поднял голову вверх, заметив, что все одиннадцать лампочек горят в унисон. — Ты боишься темноты?

— Нет! — ее возмущение нарастало, прибывая, как огромное волна, с каждой секундой все быстрее и быстрее. — Разве они были сделаны не для того, чтобы их включать?!

— И мороженое ела, хотя болеешь, — его молниеносный взгляд добрался и до кофейного столика, а затем осуждено оказался на Элинор, чье выражение лица выдавало то, что она была оскорблена и едва сдерживалась, чтобы не высказать все, что думает о наглом госте. — Теперь я с полной уверенностью могу сказать: ты точно идиотка.

— Как ты собирался выиграть пари, если ты сволочь? — девушка глубоко вздохнула, чтобы выглядеть более безмятежной.

— Не так уж и сложно влюбить в себя человека, который похож на тебя, — Август улыбнулся, выдав эту знакомую девушке сущность, называемую «самодовольствием». Удивительно, но единственное, что получалось у него хорошо — улыбаться так, что хочется содрать улыбку с его лица.

— Вместо того, чтобы извиниться за то, что я болею из-за тебя, ты пришел в мой дом, трогаешь мои вещи и оскорбляешь меня, — Элинор села на диван спиной к парню, не желая видеть его ухмылку.

— Будь ты действительно больна, ты бы не огрызалась на каждую мою фразу.

— И ты еще обвиняешь меня за то, что не веду себя достаточно больной? — она не выдержала и негодующе взглянула на Августа. — Что я по-твоему должна делать? Упасть тебе на шею и томно вздыхать, так? Вот так?

Она встала на диван напротив Августа, глубоко, страдающе вздохнула и плавно опустилась к нему, обвив шею руками.

— Ох, как я больна, как мне плохо, Август, — стонала она ему в шею, стараюсь сделать свой голос как можно более хрипловатым. — Так?!

Парень был, мягко говоря, удивлен, когда Элинор позволила себе так развязно повиснуть на нем, да еще и дышать на него горячими нотами, словно она собирается умереть, растаяв от яркого света лампочек.

— Отцепись ты от меня, — побыв в легком оцепенении, он убрал ее руки, скинув девушку обратно на диван. — Хочешь меня заразить?

— Очень!

Он проигнорировал Элинор, взяв упаковку с растаявшим мороженым, и выкинул ее, словно находился у себя дома.

— Так ты уже нашел новую несчастную девушку, которая будет развлекать тебя весь месяц своими чувствами? — спросила она, наблюдая за тем, как Август выключил половину лампочек.

— Ты боишься, что тебя легко заменить, ведь так? — он едва заметно растянул кончики губ. — На самом деле, это правда, ты не единственная, с кем можно поиграть.

— Но ты еще не нашел замену, — Элинор была уверена в своей правоте, когда перехватила молчаливый взор парня. — И не найдешь. В чем дело? Тебе нравится раздражать именно меня? Но почему?

— Ты высокомерная эгоистка, — Август отрицательно покачал головой. — Но ты не одна такая в целом мире. Ты самая обычная семнадцатилетняя девчонка, думающая, что такой, как ты, больше нет.

— Такой, как я, больше нет, — самоуверенно ответила Элинор, приближаясь к Августу. — Знаешь почему? Потому что я единственная, которая может выиграть пари. Потому что я нравлюсь тебе. Потому что я единственная, кому ты можешь проиграть.

Она остановилась напротив, упорно пытаясь найти во взгляде Августа подтверждению своих слов, но вместо этого получила лишь ухмылку.

— Так ты хочешь заключить пари? — он посмотрел на сомневавшуюся Элинор, прикусившую губу, словно задумчивая трехлетняя девочка. — Настолько ли ты уверена в себе?

— Я хочу сделать это только потому, что хочу доказать, что я права, — девушка медленно протянула ему руку. — Спорим на разбитое сердце?

— Спорим, — они заключили крепкое рукопожатие, закрепленное прямыми взглядами, откровенно выдающими уверенность в своей будущем выигрыше. Очевидно, они не сомневались, что не смогут влюбиться друг в друга, будто это самая невозможная вещь на планете, не подчиняющаяся никаким земным законам.

— И о чем только думала Миссис Джентл, отправляя тебя сюда, — Элинор хмыкнула, сделав круг около дивана, обдумывая то, как можно лучше всего претвориться больной. — Почему она не подумала о том, что это неприлично, когда молодая девушка и парень остаются ночью одни в доме?