— Выступим завтра на рассвете. Сегодня переночуем здесь. На сегодня объявляю рабочий день оконченным.

*****************

Остаток дня прошел довольно спокойно.

Найдя неподалеку ручей, я промыл свои раны, и замазал зеленкой. На ужин Мафую презентовала нам филе из туши убитого самца, обжаренное на костре и посыпанное сверху измельченными сухарями, который мы тоже взяли с собой в дорогу. В одном из заброшенных домов оказался большой запас сена, наверное, когда-то сваленный здесь бывшим хозяином для своих коров или лошадей. Поели, запили водой, растянулись вчетвером рядышком на мягком сене, и мирно задремали, чувствуя, что устали все. Правда, я подумал о том, чтобы выставить вахту, но Мафую заверила, что звери вряд ли полезут в развалины, обычно их за километры обходят. Спорить с ней, как и раньше, было бесполезно. Я даже не стал и пытаться, накрылся курткой, и провалился в глубокий сон, уже не реагируя на сопение Даши в ухо и тихий, размеренный храп Витали. Вот что значит привычка.

Не знаю, то ли обстановка подействовала, то ли долгожданный успех, но впервые за все время нахождения в этом долбанном постапокалиптическом мире мне приснилось кое-что на удивление приятное. Снилось мне, что я заработал миллион баллов, и купил себе на шестой базе большой, роскошный дом с полным гаремом прислуги, основная обязанность которой помимо уборки составляла и ночное обслуживание. Снилось, что я сижу в кресле, как на троне, втыкаю в комп, а на экране развернулась моя бизнес-империя, завоевание джунглей, истребление монстров, и прибыль, прибыль, прибыль… И чувство гордости щекочет мое нутро…

И внезапно я начал задыхаться. Сначала подумал, что во сне, но когда резко проснулся, понял, что к моему рту прижата тонкая, девичья ладонь, а поверх моего тела лежит еще одно, с явным намерением не дать мне пошевелиться.

— М-м-м… Мафую…

— Тихо! — прошипела маленькая охотница. — Не звука.

Снаружи дома раздалось знакомое мощное сопение, и низкий, гортанный рев, полный боли и страдания. От неожиданности я подскочил, сбросив с себя Мафую, и забился в угол. Виталя тоже перестал храпеть, и лежал, напряженно прислушиваясь, одна Даша продолжала дрыхнуть, не подозревая о возможной опасности.

Рев повторился, теперь он прозвучал чуть дальше. А еще спустя несколько секунд послышался… жалобный плач. И доносился он с той стороны, где мы оставили тело убитого нами Большого Брата.

— Самка вернулась, — прошептала Мафую.

— Как вернулась? — тихо возмутился я. — Ты же сказала, что она умрет далеко отсюда!

— Сказала.

Снова прозвучал рев. Тяжелые шаги протопали мимо дома, где мы прятались, обратно к лесу. Потом раздался сильный треск веток, и все стихло.

— Я пойду, посмотрю, — маленькая охотница поднялась с сена.

— Мы с тобой, — вызвался Виталя.

От наших разговоров Даша как раз проснулась, и тоже выразила желание посмотреть, чисто из любопытства. Достали три карманных фонарика, и вышли в черную, непроглядную темноту. В ночном небе мигали звезды, воздух слегка холодил после сна. Зевнув, я передернул плечами, и направил луч фонаря туда, где с деревьев свисали сломанные ветки. На земле отчетливо отпечатались следы огромных ступней. Не успели мы рассмотреть их поближе, как из глубины леса до нас донесся все тот же полный боли рев.

— Страдает, бедняжка, — жалостливо сказала Даша, и пошла на звук.

В мою голову невольно закралась мысль: а что, если нам суждено заработать не триста, а шестьсот тысяч баллов? Тогда можно сказать, что вещий сон уже наполовину сбылся. Следы вывели нас на поляну, как раз неподалеку от норы нашего земляного друга. Картина, представшая перед нашими глазами, не поддавалась описанию.

Лежа на боку, самка корчилась в страшных муках. Крошечный рот распахнулся, издавая стоны, мышцы сводило судорогой, и все громадное тело тряслось, как в приступе лихорадки. Я машинально посветил ей на живот, и невольно издал крик: все брюхо у нее было исполосовано, как будто на самку напал тигр, воспользовавшись ее ослабленным состоянием. Впрочем, версия с тигром сразу отпала, когда самка сама поднесла руку к животу, и провела длинным когтем по коже, сопровождая это еще более громкими стонами.

— Чего это она? — Виталя крутил в руках фонарик, и я догадывался, какие сейчас мысли крутятся в его голове.

— Умирает, — пожала плечами Мафую.

— А живот зачем расцарапала?

— Вот этого не знаю.

Услышав наши голоса, самка повернула голову. Мы невольно отшатнулись назад. Несколько секунд "сестра" разглядывала нас, потом перевернулась, и начала ползти, останавливаясь через каждый метр, чтобы снов зареветь. По щекам Даши градом катились слезы.

— Бедняжка… Ребят, что мы наделали, а?

— Ты ее еще жалеешь? — в голосе Мафую прозвучало едва слышное удивление. — Будь мы безоружны, она бы тебя съела, не задумываясь.

— Ну, и что? Теперь мы убийцы, — рыжая отвернулась, торопливо спрятал лицо. — Господи, прости нам грехи наши…

Мое внимание привлекло непонятное, желтое мерцание. Я посветил фонариком под ноги, и с обалдением обнаружил на траве большую стрелку, указывающую на уползающую самку. А под стрелкой были выведены слова: "Идите за ней".

— Надо ее добить, чтобы не мучалась, — Виталя сделал решительный шаг… и также решительно остановился. — Только вот чем? Мафую?