— Вы тоже, папа.

Лев Сергеевич улыбнулся, но сыну для порядка пригрозил.

— Отшлёпаю, Александр.

— От меня три уравнения по математике, — строго прибавил Андрей.

— Ладно, — мальчик покорно опустил плечи, но по лицу его было видно, что он рад собственной выходке.

Волконский-старший направился к управляющему. Тот старательно делал записи в учётную тетрадь.

— Разреши полюбопытствовать, Кирилл. Овса у нас достаточно?

— Нужды никогда не было и, даст Бог, при мне не будет, — почтительно и не без гордости ответил Кирилл.

— Я думаю совершенно как ты, однако, что ты скажешь, если тройка лошадей уважаемого генерала вдруг задержится?

— Должен заметить, что даже десять лошадей нашего чудного гостя не смогли бы нанести сколь значимый урон нашим, с Божьей милостью нажитым запасам.

— Почему "чудного гостя"? — поинтересовался Лев Сергеевич как бы вскользь.

— Простите за невежество, но не всякий барахтается в сугробах, когда и солнце-то не разговелось.

— М-да, — задумчиво протянул Волконский, — на чудачества у генерала гораздо больше причин, чем кажется на первый взгляд.

После того, как маленький Саша отзанимался положенное время, отец решил отправиться с детьми на улицу, дабы поиграть в снежки.

— Пойдёшь с нами? — спросил Волконский генерала, который тут же закрутил головой.

— Нет-нет, я лучше почитаю, — ответил он, имея вид радостный, словно его тайная мечта исполняется.

— Твоя воля. Только не зачитайся.

Друзья встретились глазами. Сан Саныч не выдержал взгляда. Лев Сергеевич резко поднялся и крикнул:

— Дети, на улицу!

Топот ног сотряс усадьбу.

— Настасья Никитична, и вы, небось, идёте? — поинтересовался Сан Саныч.

— Что ты, Саша! — махнула рукой женщина. — Я прилягу. Потом будем подавать обед.

Она вышла вслед за мужем, оставив генерала один на один со своим ликованием.

* * *

Когда дети набросали отцу за шиворот достаточное количество снега, все трое вернулись горящими от возбуждения.

— Хорошо, — протянул Волконский и начал раздевать дочку, которая всё время вертелась и непрестанно отдувалась, как запыхавшаяся старушка.

Плотно и весело отобедав, семья вместе с генералом разместилась в гостиной. Сан Саныч клевал носом в одном кресле, Лев Сергеевич в другом, дети прижались друг к другу на диванчике и уснули, Настасья Никитична играла на рояле каприччио. Её красивые руки плясали на клавишах, и плясала по комнате музыка.

У Льва Сергеевича было странное ощущение финала какого-то действа, но какого именно — он и сам не понимал. Сердце упорно билось в груди, мысли пульсировали с необыкновенной ясностью.

Он успел побывать в реликвотеке после игры с детьми. Он обнаружил там великолепно сооружённую обманку Якоря.

Наконец, Лев Сергеевич решил, что настал черёд наступательных действий с его стороны. Он огляделся, стянул туфли и стремительно и бесшумно покинул залу. Он прошёл по коридору, пальцами создал защитный знак и распахнул дверь в комнату гостя.

Все вещи, насколько он помнил, остались на своих местах, что ещё раз подтвердило туманные догадки. Волконский оглядел шкафы, тумбочки, поднятые портьеры на окнах и, словно прося чего-то, протянул руку.

— Иди ко мне, Якорь мой и только мой!

Книга в чёрном переплёте бросилась на закрытое стекло шкафа, словно раненая птица. С каждым шагом Волконского содрогание книги ослабевало, и наконец она покорно легла ему на ладонь.

"Том второй" — гласили хитроумные руны на форзаце. Остальные страницы были пусты и выглядели они так же, как глаза мраморных статуй, — непривычно, неприятно, юродиво.

Музыка перестала доноситься до его уха.

Спустя минуту Волконский обнаружил слегка загнутый краешек страницы, на которой действительно оказалась запись обыкновенными чернилами: "Якорь". За словом следовала жирная точка. Она-то, как догадался хозяин усадьбы, и была спрятанным Якорем.

В дверь постучали. Сердце Льва Сергеевича единожды дрогнуло, а потом он просто распахнул дверь и обмер с книгой в руке.

В коридоре стояла обезумевшая от страха Настасья Никитична. Её рот был прикрыт огромной ладонью Сан Саныча, который стоял позади, а в правый висок ей упиралось тёмное дуло пистолета.

— Позволь мне уйти, Волконский, — басом сказал генерал.

— Уходи. Только оставь в покое мою супругу, — спокойно ответил Лев Сергеевич.