— Это как же вы договорились? — внимательно посмотрев на волка, спросил Макар.

— Знаешь, иногда не надо говорить, чтобы понимать друг друга. У тебя умный и смышлёный мальчик, Макар.

Волк встал и направился к двери.

— Постарайся заснуть, Макар. Думы думать завтра будем.

Но Макар так и не заснул этой ночью.

Кому ж так плохо было? Близкому, очень близкому человеку.

Макар чувствовал волка. Тот тоже всю ночь кругами во круг избы ходил. Тоже не заснул, тоже встревожило его предчувствие Макара.

Только Беловук, вытянувшись во весь рост и раскинув руки, спокойно спал у себя на лавке.

37

С самого утра, Макара вновь коснулось предчувствие. Странное, не понятное.

Мягко на душе, ровно, а что-то свербит.

На лавку сел, прислушался к себе. Слушал. Долго слушал. Да понять не мог. Тук-тук-тук, тук-тук-тук. Точно стучится что-то внутри.

Беловук рядом возился, строгал что-то. Потом по плечу Макара постучал, тук-тук-тук. «Три раза — помощь просит» — мелькнула мысль.

Макар медленно на плечо своё посмотрел, куда только что мальчик тыкал. Тук-тук-тук. А потом мысль мелькнула, неужто зовёт его кто, тоже в помощи нуждается.

К обеду маетно стало Макару. Точно рыба на крючке, тянет его что-то. А к вечеру вообще невмоготу стало. Казалась, что уже и по имения его кличут, зовут.

— Вещи собери. Завтра рано разбужу. В деревню пойдём, — сказал Макар, Беловуку.

Легли рано. Макар почти и не спал ночь, всё думал, кто ж так видеть его хочет и главное, зачем. Самое страшное надумал, потом уже и сон пришёл, а Макар его гнал, боялся проспать.

Едва рассвело, вышли.

Макар не мог идти быстро, мальчишку жалел. Не бежать же ему за ним всю дорогу.

Вспомнил, как его предчувствие к матери гнало. Сейчас другое было, но Макар шёл и каждое слово молитвы в шаг вычеканивал.

Беловук притих, чувствовал что, что-то происходит с Макаром. Ни разу за всю дорогу не остановил его отдохнуть. А Макар и не думал о нем, забыл о мальчишке.

Когда к деревне подошли, Макар повернулся к Беловуку и спросил:

— Дом отца моего найдёшь?

Беловук уверенно в грудь себе один раз стукнул. И это был сигнал для Макара. Уже не оглядываясь он рванул по деревни.

Забежал во двор. Тихо. В дом ввалился, тоже тишина. У Макара, как оборвалось что-то внутри. Страх застилал глаза, мешал думать. Макар, как полоумный по дому шатался. Все углы проверил. Пусто. На двор вышел.

Вдруг в стайке брякнуло что-то. Макар резко развернулся. На пороге стоял отец. Макара, как водой окатили, холодной, колодезной. Всё в душе расцвело. Живой, а он уж и похоронил его.

— Ты звал? — спросил Макар.

— Я.

— Напугал ты меня, тятя. Думал, худо тебе.

— В молельный дом иди, Макар. Прямо сейчас, — жёстко, не отрывая взгляда от сына, приказал отец.

Макар внимательно посмотрел на него. Редко он его таким видел. Отец всегда когда злился ещё чернее, становился. Вот и сейчас стоял он чёрный, суровый. У Макара по спине холод прошёл. Не зря ведать звал, случилось что-то.

— Беловука накорми, — тихо сказал Макар.

Развернулся и быстрым шагом пошёл в молельный дом.

Всегда считалось, что деревня начинается с реки, а конец её в лес упирается. Вот и получалось, что молельный дом стоит первый, на небольшом пригорке.

Макар дошёл до него быстро, не останавливаясь и не обращая внимания на косые взгляды, мазавшие его спину.

Макар зашёл в дом и остановился в сенях. Сквозь закрытую дверь был слышен голос старосты.

Наставлял он кого-то там. Макар внимать-то не хотел, то что не для его ушей было, да только староста, хоть и был стар, да голос имел зычный и слыхать его было хорошо.

— Какой бы ни была твоя семейная жизнь, но самовольный уход из неё — грех великий. Знаешь ведь, что после этого нет тебе жизни в деревне нашей. Страшный и тяжкий поступок совершил муж твой. Так оно и есть. Он получит своё наказание и от нас и от Бога! Да только простить ты его должна, Беляна.

— Ещё раз вторю вам. Нет жизни мне с ним и не будет. То что он сделал, никогда не прощу.

Макар замер и пошевелиться боялся. Беляна!!! Там сейчас была Беляна!!! С ней беда, ради неё отец достучаться до него пытался.