…Как попали в комнату, не помню. Вот вообще. Казалось бы, вот только что мы шли по мягкой ковровой дорожке,и Эри так ласково,так интимно обнимала меня за талию, а в следующий миг я уже сижу на кровати, и самая желанная в мире женщина с решительным видом стаскивает с меня рубаху со словами:

– Кэй, ну, пожалуйста! Не упрямься!

– И в мыслях не было, - с предельной искренностью выдохнул я и прижался губами к манящей лoжбинке, видневшейся в развале домашнего платья. От её кожи пахло свежестью цветочного мыла, а на вкус она была, как мёд из поздних цветов чамуки: сладкая до головокружения и пьяная. И эти веснушки… тведя ткань, я освободил чуть больше места для манёвров и потёрся щекой о выступающие над декольте мягкие полукружья.

– Кэй?
– севшим голосом выдохнула Эри.
– Что ты делаешь?

– М?

Я вскинул голову и заглянул ей в лицо. Рот приоткрыт, на щеках румянец смущения – или возбуждения?
– а зелёные глаза просто завораживают своим сиянием.

– Эри, - прошептал и потянул девушку на себя, заваливаясь назад и позволяя ей упасть сверху.

– Кэй, перестань?
– не возмутилась, не воспротивилась и даже не попросила, а скорее спросила она. У меня или у себя? И о чём?

– Эри, – перевернулся, подмяв её под себя,и признался:

– Тебе совершенно не подходит это имя. Оно на тебе как одёжка с чужого плеча: и вроде по размеру, а не твоё.

– Правда?
– она улыбнулась и неуверенно опустила руку мне на плечо. Подрагивающие пальчики коснулись шеи,и я тут же переместил их чуть ниже, к яремной ямке.

– Да, – прошептал, свободной рукой вытаскивая шпильки и освобождая шёлковую волну волос.
– Эри – красивое имя, я не спорю, но в переводе с вэлльского оно означает «вода в горном весеннем ручье». Понимаешь? У такой девушки глаза никак не могут быть зелёными, только голубыми. Это я тебе говорю.

– Да?
– она слушала так внимательо, с таким удивлённым, плохо скрываемым восторгом на лице, что я улыбнулся.

– А у тебя oни зелёные. Разве вода в горном ручье бывает зелёной? Да никогда! Скорее в море. Нет, ты не вода. Ты звезда. Звезда, отражающаяся в ночной глади моря.

– Ш-што? – она изумлённо дёрнулась и срывающимся голосом переспросила:

– Как ты меня назвал?

– Эстэри, - шепнул я.
– У ильмов есть такое имя. Я знаю, мою прабабку так звали.

И повторил, скользя пальцем под нежным подбородком, приподнимая лицо для поцелуя:

– Эстэри.

Безумие вспыхнуло в мозгу и отравило кровь, рычало внутри голодным зверем,требуя немедленно взять, присвоить, чтобы уже никто и никогда.

– Эри! – хотелось сорвать с податливого тела домашнее платье и видневшуюся под ним простую белую сорочку,и исцеловать всю кожу, не оставить не обласканным ни одного кусочка, каждую коричневатую круглую веснушку сосчитать.

Потянув вверх путающееся платье, я опустил руку на обнажённую коленку и осторожно сжал. Интересно, на коленках у неё веснушки тоже есть? Надо проверить…

– Кэй? – Эри пискнула возмущённо и в протестующем жесте выставила вперёд руки, будто пыталась оттолкнуть. Её пальцы случайно соскользнули с рубахи на голую кожу, как раз там, где у меня было Колесо Фортуны. Меня словно молнией прошило, а Эри подо мной выгнулась в луковую дугу.

Я зашипел, а она удивлённо отодвинула в сторону ткань рубахи и замерла. Провела пальцем по рисунку, обводя контур,и вдруг подалась вперёд, прижимаясь губами к середине отметины.

Вторая молния ударила изнутри и сожгла к моргам все внутренности, мозги и даже намёк на здравые мысли, заставляя сжимать в объятиях податливое тело и целовать, целовать, бормоча что-то среднее между бредом сумасшедшего и лепетом влюблённого сопляка, что-то, что я даже под страхом смертной казни не смог бы повторить.

Платье распахнуто, шнуровка сорочки распущена. Я приподнялся на вытянутых руках и не могу оторвать взгляда oт молочной бледности часто вздымающийся груди, я абсолютно покорён и заворожён видом заострившихся розовых сосков.

– Какая ты… – склонился, чтобы приласкать ртом манящую вершинку,и застонал, ощутив во рту её восхитительный вкус.

Руки покрылись гусиной кожей, то ли от сжигающего меня температурного жара, то ли от отдачи после уничтожения мстителя,то ли от того, как отзывалась на каждую ласку моя женщина. Моя Эри. Моя звезда в ночном океане.

Торопливо, будто впервые женщину раздевал, я дёргал за шнуровку и пытался стащить платье с плеч, чтобы ничто не стояло между мной и Эри. Кожа к коже, дыхание к дыханию. Переплестись, слиться…

Ткань выскальзывала из пальцев, как заколдованная, и oтказывалась поддаваться. Я рванул изо всех сил, мечтая порвать всё к моргам, раз по-другому снять не получается, и в сердцах впился в натянутую струной шею, оставляя на коже красноватый след поцелуя.

Тихий стон, сорвавшийся с её губ отозвался дрожью предвкушения в паху.