Она тяжело дышала, но была в сознании, я это понял сразу, хотя глаз Азали пока не открыла.

– Встать можешь, кровопийца?
– зло спросил я. Рвать и метать хотелось из-за того, что это не мужик, при всём своём желании я не смогу спустить с неё шкуру.

– Сам догадался или подсказал кто?
– прохрипела она в ответ и медленно села.

Я промолчал. Ну, правда! Не говорить же ей о том, что это я создал мстителя, который только что пытался сжечь её заживо, пусть и лишь на ментальном уровне, ощущения от этого менее острыми не становились.

– Оказывается, боги всё-таки что-то видят, – не дождавшись ответа, произнесла поджигательница и криво усмехнулась. – А я-то, грешным делом, успела поверить, что мне теперь всё с рук сойдёт…

– Может и сошло бы, – нехотя признался я, - если б ты другой дом вздумала поджечь, а так...

– Так ты и о поджоге знаешь?
– изумилась она, а я растерянно крякнул. – Силён ворнет, хоть и сопляк совсем. Не ожидала… Всё ждала-ждала, когда ж ты меня за муженька арестовывать придёшь, а оно вон как получилось… Ну, что уж теперь горевать? Видать мне на роду написано… Об одном только жалею, веришь?

Она посмотрела на меня злыми глазами и прошипела:

– Что змея эта из окошка выскочить успела. Я из-за неё собственного мужика жизни лишила, чтобы подлец к пигалице этой от меня не ушёл. От меня!! Ишь, чего вздумал! Говорит, уж лучше в тестях Папашу иметь, чем… Ну, я и... Из-за неё теперь одна с тремя детьми загибаюсь, а она со столичным шерхом у всех на глазах миловаться вздумала...

У меня аж в глазах потемнело, я шагнул к трясущейся от злобы женщине и схватил её за шкирку, вздёргивая на ноги.

– Встать! – процедил сквозь крепко сжатые зубы, еле сдерживаясь от того, чтобы не ударить. И не потому, что бить женщину – это не по-мужски и вообще признак слабости. Я ведь всё-таки представитель закона, королевский шерх – ну, почти – и опускаться до такого уровня… – В остроге показания давать будешь.

– Грозный какой, – она закудахтала, давясь безумным смехом.
– А если не буду? Не скажу ни слова, хоть ты тресни…

Я наклонился к её лицу и тихо выдoхнул:

– я верну того, кто мучил тебя минуту назад. И если ты думаешь, что он, разобравшись с тобой, успокоится, то я тебя обрадую. Он после тебя на детишек твоих переключится…

Она позеленела от страха и поджала губы.

– Так что бери верхнюю одежду, шубу там… не знаю, что у тебя... и поднимайся. До весны в остроге посидишь, a там уж с тобой королевский суд разбираться будет.

На улице, к огрoмной моей радости, никого не было. Уж и не знаю, что бы я стал делать, если бы любопытные красногорчане по своей привычке заполонили улицы городка, засыпая меня бесконечными вопросами.

Мы вышли на крылечко, я осмотрелся, а Азали потянулась было повесить на двери замок, но в последний момент равнодушно махнула рукой и спрятала ладони в карманах тулупа. Я покосился в сторону преступницы. Вид у неё был жалкий: бледная, опухшая от слёз, губы искусаны, волосы неопрятными космами торчат из-под криво повязанного платка…

Мы уже подходили к площади, когда я не вытерпел и всё-таки задал вопрос, который волновал меня больше всего:

– С чего ты вообще взяла, что Эри пойдёт замуж за твоего урода? А?

– Неправда, он не был уродом! – возмутилась женщина истово, даже кулаки сжала, но я лишь фыркнул и качнул гудящей от усталости головой: всё-таки не спал целую ночь, да и день выдался не из спокойных. когда я вообще спал в последний раз? Чтобы нормально, а не урывками? Не помню…

– Именно уродом и был, - сжал зубы я. – Или ты думаешь, вcе эти женщины с ним по доброй воле? Как же, дери карман шире! Уж на то, чтобы выяснить, что он был моржьим шантажистом, у меня мозгов хватило... Проклятье! – поскользнувшись, я чуть не упал, но Азали моей неуклюжести, похоже, даже не заметила.
– И вдова Мо к нему тоже не по доброй воле шла.

В то, что Эри спала с покойным помощником Папахена, я отчаянно отказывался верить.

– Врёшь ты всё! – женщина вспыхнула и заскрежетала зубами от ярости.
– Они сами на него вешались! Сами! Бегали в квартиру эту проклятущую косяками... Уж я-то знаю! А вдовушка эта пришлая чаще всех…

– Почему пришлая? – до безумия хотелось спросить, с чего она решила, что чаще всех, но я всё равно спросил о другом.

– А я знаю? Оки её так называл, ну и я вслед за ним… А ты и вправду что ли не веришь, что зазноба твоя под моим мужиком побывала? Напрасно. Ты мне верь, господин Рити-на, на что мне тебе врать? Мне терять теперь нечего… лубинные! Что ж я наделала-то, а? Как же теперь? У меня же дети…

– Раньше думать надо былo, - нахмурился я и перевёл взгляд на окна особняка градоначальника. Надо же, а я и не заметил, как мы до места дошли…

В тени ворот месила снег какая-то тёмная фигура, я прищурился, чтобы рассмотреть, кто бы это мог быть, и неуверенно окликнул:

– Ной?

– Нет, хозяин. Это всего лишь я. Помочь?

Сил на то, чтобы злиться уже не было: я их все, по всей вероятности, на нагрев ванн, чтение дневника и усмирение мстителя потратил. Тряхнул головой, чувствуя, как по позвоночнику стекают струйки холодного пота, и… И, в общем, хреново мне было. Очень.