Знаешь, Кир, мне не нужен тайфун, фейерверк и цунами в одном флаконе. Жить на бочке с порохом — не для меня. Это ты любил праздник, а мой удел — суровые будни. Я не экстримал, не уникум, не творческая личность. Просто человек, с обыкновенными человеческими слабостями, радостями и переживаниями. И мне хорошо так жить, я люблю свою жизнь. Да, ты бы так не смог. Умер бы от скуки на следующий день или сбежал. Рита так и не поняла этого, да и любовь к тебе мешала разглядеть ей очевидное. Мы разные. Ты убегаешь — я остаюсь.

Мой мысленный монолог, обращенный к Кириллу, закончился, и я тупо лежал и смотрел на колышущуюся от легкого ветерка штору.

Шепот брата зазвенел у меня в ушах внезапно, словно ветерок издалека донес его ответ.

— Ты прав, разные, но в чем-то похожи. Найди эту схожесть, братишка, и ты все поймешь.

Я резко распахнул глаза и понял, что ненадолго уснул. Рита тоже открыла глаза и неожиданно нежно мне улыбнулась.

— Доброе утро, Костя, — из ее уст прозвучало мое имя, что не могло не радовать. Значит, улыбка адресована мне.

— Доброе утро, Рита.

Рита

— Как спалось? — в один голос задали вопрос мы с Костей и рассмеялись.

— Отлично, кошмары не мучили, — потянувшись, ответила я.

Костя отвечать не стал, потер глаза и встал с постели. Как же я не заметила, что на нем вчерашняя рубашка, рукава которой он закатал до локтя, и брюки. Значит, спать он не ложился, а может, и пришел недавно. Бесполезно спрашивать. Заметив мой пристальный взгляд, Костя ретировался в душ.

После водных процедур чета Борисовых (до сих пор не могу привыкнуть к тому, что я больше не Кравец) отправилась завтракать. На кухне суетилась Нина (домработница Радомирского), везде все сверкало и пахло, будто не здесь вчера принимали гостей.

— Доброе утро, что предпочитаете на завтрак? — Как только мы вошли, как солдат по струнке вытянулась женщина.

Я нахмурилась, непривычно как-то. Да и я человек простой — лягушачьи лапки на завтрак не ем.

— Можно кофе и булочек? — попросил Костя, усаживаясь на высокий барный стул.

— М-м-м… У меня слабость к выпечке, сколько пытаюсь себя ограничить, все равно устоять не могу. Скоро в дверь не пролезу, — притворно вздохнула я, приговорив уже одну булочку с творогом.

— Вам это не грозит, вы как тростиночка, так что лопайте на здоровье, — искренне пожелала мне Нина, я улыбнулась.

— Спасибо, Нина… простите, не знаю вашего отчества.

— Зовите просто Нина, не надо отчества, — махнула рукой женщина.

— Хорошо, если вам удобно.

— Похоже, все еще спят, — произнес Костя, когда мы остались одни.

— Не удивительно, — хмыкнула я. — Кстати, ты вчера вообще спать ложился? А то я пришла и вырубилась сразу.

Костя отставил чашку на блюдце.

— Плохо спалось, душно было.

— Ясно, ну я пойду еще в бассейне поплаваю, пока все спят. — Я ополоснула, вопреки указаниям Нины, чашки в мойке и отправилась наверх.

Плескалась я одна долго, пока Нина не позвала обедать. После обеда, на котором недовольная Котя вяло ковыряла овощной салат, а я, наоборот, с большим аппетитом умяла тарелку борща, мы разбрелись кто-куда. Костя ушел вместе с Петром Игнатьевичем в кабинет, чтобы обсудить дела. Котя взяла машину отца и уехала в город. А я откровенно заскучала.

Поэтому залезла в свой планшет, в кои-то веки решив навести порядок в старых файлах, и случайно наткнулась на интересную фотографию. Сделана она была незадолго до смерти Кирилла, мы отдыхали в «Нарциссе», я пела в караоке, а Кир пил виски. Не помню, кто запечатлел меня с микрофоном, с растрепанной прической и лихой улыбкой на губах. Ну конечно, я же исполняла бессмертный хит Аллегровой «Угонщица». На заднем фоне видно Кирилла, он разговаривает с кем-то, сидя за столиком. Собеседника не видно, но невидимый фотограф смог запечатлеть настолько живую эмоцию на лице Кирилла, что я не смогла пройти мимо этого снимка. Впервые я поняла фразу «светиться изнутри», так вот, на этом фото Кирюша не светился, он горел изнутри, и огонь этот не нес разрушения, не причинял вред ему или окружающим. Словно полыхал себе огонек в камине, даря людям тепло и уют. Кирилл очень дорожил этим человеком и любил его, уж я-то знаю, что Кирилл на проявление своих чувств был скуп. Он называл меня ласковыми именами, обнимал, целовал, но так не смотрел никогда. А взгляд этот стоит многого.

Интересно, кто же сидел с Кириллом за столиком? Потому что, когда я допела, с ним рядом уже никого не было.

Рита

– Рит, что-то случилось?

Костя застиг меня разглядывающей фото, наверное, в миллионный раз. Такие открытия обычно застают врасплох. На кого же Кирилл смотрел таким любящим взглядом? Тайна, покрытая мраком.

— Рита, не молчи!

— А? — встрепенулась я. — Все в порядке, задумалась.

Костя не поверил мне, это читалось в его настороженном взгляде, который он кинул на мой планшет. Фото я предусмотрительно закрыла, и теперь единственное, чем мог любоваться Борисов, — чашкой кофе на заставке.

— Мы через пару часов выезжаем, можешь паковать чемоданы, — отвел взгляд от экрана и принялся снимать футболку, чтобы переодеться.

Я невольно отметила его крепкий торс. Ну, Кирилл понятно — он тщательно следил за собой и твердил, что тело — храм и относиться к нему следует с особой щепетильностью. Поэтому не один час Кир провел в спортзале, доводя себя до совершенства. Но Костя, насколько мне известно, считал это ерундой и нарциссизмом. Однако его тело выглядело как у человека, явно ухаживающего за собой и держащего себя в форме. Интересно, он тренажерный зал посещает или бегает по утрам? Господи, Рита, о чем ты думаешь? И не смей на него так пялиться! Может, права Алиска, и все-таки стоит плюнуть в лицо продавщице за то, что платье не оправдало надежд? О чем я? Какие надежды?