Я за компанию провёл с другом одно ночное дежурство и немало поразился небывалым масштабам больницы. Саша находился в ожидании великой для себя беды – призыва в ряды Вооружённых сил. Господь не оставил его. Вдруг медицинский институт объявил дополнительный набор на фармацевтический факультет по линии Минобороны. Моего друга приглашают подать документы. Тяжело вздохнув по поводу несостоявшейся карьеры кардиохирурга, Саша соглашается на ремесло провизора, «лишь бы не в армию». Ира устраивается работать санитаркой в лечебный бассейн клиники травматологии-ортопедии.

Начало учебного года. Брр, страшно! Нас сажают в автобусы и везут в глухую деревню под названием «Совхоз “Коммунар”» на уборку картошки. Ужасные бытовые условия: теснота, двухъярусные металлические кровати с панцирной сеткой, отсутствие душа, гадкая баланда в тарелках и компот с плавающими червяками. Работа «от рассвета – до упаду». Мы все дружно «партизанили»: затаптывали в землю, вырытую тракторной мацепурой, мелкую, как горох, картошку. Тяжело было, но, Боже мой, благодарю Тебя – какие там оказались люди! Опьянённые от факта поступления, дрожащие от страха быть исключёнными, но счастливые и добрые! Песни под гитару, испечённая в золе картошка, деликатные и дружелюбные собратья! Здесь состоялось знакомство со многими замечательными людьми, прочность дружбы с которыми проверена всеми последующими десятилетиями.

Вениамин Р. – будущий староста моей 142-й группы. В колхозе обратил на себя внимание тем, что в любую погоду ходил исключительно босиком, якобы «чтобы не заболеть». В дальнейшем Веня стал моим близким другом, собратом по путешествиям и велопробегам. Он же способствовал пробуждению моего интереса к человеческой душе через книги В. Л. Леви «Искусство быть собой», «Искусство быть другим» и т. д.

Через месяц мы возвращались домой сплочённым, дружным курсом, готовыми взяться за новое дело постижения медицины. Сразу после прибытия я перенёс тяжёлую утрату: 3 октября у меня на глазах (впервые в жизни увидел смерть так близко!) умерла моя любимая бабушка Даша. Коронарная смерть, как потом я понял. Переживал тяжёлое недоумение по поводу безполезности прихода сельского фельдшера, которую все ждали с такой надеждой. ВОТ ТЕБЕ И ВСЕСИЛЬНАЯ МЕДИЦИНА!

С места – в карьер! Кафедры находятся в четырёх местах города, довольно далеко друг от друга. Ужасы «анатомички» с потемневшими от формалина трупами в ваннах, огромным объёмом латинских названий, зубрёжкой и безконечными зачётами, очередью в студенческий буфет и… очаровательной Людмилой Ивановной – ассистентом кафедры нормальной анатомии, нашим безкомпромиссным преподавателем, в которую все парни группы были влюблены. Каждый – по-своему. Особый колорит заключался и в личности заведующего кафедрой нормальной анатомии, имя которого у меня на всю жизнь осело в памяти – азербайджанец Эмрула Адыширинович Адыширин-заде. Другие сотрудники были также не менее колоритны, но в других смыслах. Профессор О. был известный циник и пошляк, хотя его лекции этим отнюдь не украшались. Изречение из его репертуара, ставшее студенческим анекдотом:

«В анатомическом зале проходит демонстрация учебных препаратов.

– О.: Перед вами костно-связочный аппарат таза.

– Студентка: Профессор, а здесь был половой член?

– О.: Нет, деточка, он здесь БЫВАЛ. Это – женский таз».

Один семестр практические занятия у нас преподавал ассистент Игорь Иванович – пошляк-практик. Наши гетеры-одногруппницы были в восторге от его двусмысленных шуток. Судя по всему, его «практика» продолжалась и после занятий. Их перемигивания и томные взгляды не могли остаться незамеченными для аскетов-одногруппников. Я лично был свидетелем, как друг Игоря Ивановича с кафедры оперативной хирургии и топографической анатомии Виктор Павлович достаточно тесно «практиковал» с нашей Светой Г. Однажды даже мы с ним оказались у неё дома за одним столом, куда я приехал за конспектом.

Скверная духовно-нравственная атмосфера в современной отечественной медицине имеет прочные корни. Флирт, похоже, является в ситуации безверия и бездуховности вынужденным средством психологической компенсации униженного нищенского состояния практических медработников. Институтская скамья была и остаётся инициацией и наглядным уроком этого. Один Бог ведает, сколько невинных девиц лишились своей девственности в руках опытных обольстителей-«педагогов»!

Помню занятие в учебной комнате с коржиком в одной руке, стоящим рядом стаканом компота из буфета, пинцетом в другой, испачканной человеческим жиром, руке и трупом большого мужчины с наколкой «Юра» на кисти.

Сложные чувства вызывает необходимость изучения медиками-первокурсниками костей на «нативном» материале. Проще говоря, для того чтобы вызубрить латинские названия и показать на костях многочисленные бороздки-сулькусы и бугорки-туберкулюмы, необходимо иметь перед собой настоящие человеческие кости. Поскольку на кафедре анатомии до позднего вечера просто не выдержать, да ещё и задания по другим предметам надо успеть сделать… нужно идти на кладбище и по установленному тарифу покупать у могильщиков необходимые кости, которые попадаются при копании могил и которые они специально припрятывают в надежде получить за них «магарыч». Таким образом и я раздобыл на городском кладбище череп и лучевую кость, принёс их домой, обработал в ведре с раствором «Белизны» и гордился собственными препаратами, неосознанно являясь, по сути, соучастником кощунственного греха. Свой череп я даже покрыл лаком и поставил его на книжную полку. О греховная простота!

Переезд с одной учебной базы на другую всем потоком из 200 человек представлял собой величественное зрелище. Под угрозой опоздания приходилось брать штурмом бедную развалюху «ЛиАЗ» многострадального 24-го маршрута. Висим на подножках, но… едем! Саркастический юмор водителя: «Студенты, вы мне весь ЗАД забили, если не будете платить за проезд, я вас всех через ПЕРЁД выпускать буду!». Конспекты по истории КПСС совершенно непонятных работ «великого Ильича», материалов съездов партии и прочей никому не нужной ерунды. Практические занятия по органической химии, суровая преподаватель Еникеева (не помню имени), страх не успеть до конца занятия сделать лабораторную работу и схлопотать долг. Торопимся-бегаем по учебной комнате в дыму, едких ароматах кислот и щелочей. Пытливый и доскональный Костик Ж. пытается рассмотреть флюоресценцию в пробирке на свету и, увлёкшись, медленно и торжественно выливает её ярко-оранжевое содержимое себе на чепчик и халат! В нервной суете даже рассмеяться толком никто не смог.