– Простите меня, леди Габриэлла. Я невольно напугал вас. Не бойтесь, я не причиню вам вреда.

Габриэлла опустила руку и поклонилась.

– Это я должна просить у вас прощение, ваше высокопреосвященство. Мой поздний визит, наверное, очень удивил вас. Да и вы, должно быть, устали после такого трудного дня и поездки. Поэтому я совершенно не настаиваю на спешной аудиенции, и если вы скажите, что примите меня хотя бы завтра, то я с глубоким почтением буду ждать назначенного времени, ваше высокопреосвященство. – Габриэлла низко поклонилась.

Священник был изумлён.

– Я очень много слышал о вас, миледи. Конечно, ваш дядя, Джо Грегари, не мог рассказать о вас ничего хорошего, я не стану от вас это скрывать. Но с первой же минуты разговора с вами, я понял, что вы очень интересная особа. Совсем непохожая на ваших сестер из рода Евы. – Он прошёл к камину, грузно опустился в своё кресло, на котором минуту назад сидела Габриэлла. – Если позволите, я сяду на своё место, а вы обязательно присаживайтесь на вот этот стул, – и священник указал Габриэлле на очень маленький византийский стул с красной подушкой. – Я думаю, вам будет на нём удобнее, чем мне.

– Благодарю вас, ваше высокопреосвященство. Вы очень добры, – Габриэлла подобрала широкую юбку и присела на низкий стул.

– Я не буду откладывать встречу на завтра, миледи. Сегодняшняя ночь и так уже почти скоро закончится. Я немного вздремнул в дороге, а уже через три часа запоёт первый петух на аббатских насестах. Но вы меня очень заинтересовали своим появлением здесь, и я хочу узнать, что вас заставило изменить своё решение, и явиться в Ноттингемское аббатство.

Габриэлла немного подумала и со смиренным видом ответила.

– Ваше высокопреосвященство, я направляюсь в Пертский монастырь по приглашению своей дальней родственницы и хотела проведать своего дядюшку. Мне передали, что он очень болен и ждёт меня. По велению Святой Девы Марии и своего сердца я приехала к вам, дабы удостовериться, что дядя жив и здоров. И если это так, то я отправлюсь дальше в Перт. Но ещё не знаю, насколько я, возможно, там задержусь, и вернусь ли обратно в замок.

– Дитя моё, – воскликнул мэтр Доне, – неужели вы решились посвятить свою жизнь самому святому на этой земле, служению Святой Матери Церкви?

– Нет, ваше высокопреосвященство, я хочу посвятить свою оставшуюся жизнь служению Богу и Святой Деве Марии, – немного уточнила Габриэлла.

Архиепископ осёкся. Он внимательно посмотрел на женщину, пытаясь проникнуть в её самые заветные мысли. Что-то в разговоре ускользало от него. Он никак не мог понять, когда женщина говорила правду, а когда смеялась над ним. Он чувствовал это, хотя по её холодным, как зимний океан, глазам нельзя было ничего уловить. Уже очень давно у него не было такого интересного и опасного собеседника. Все эти священники, лорды и даже сам герцог были ему неинтересны. И порой он даже мог предугадать наперёд, какой ответ будет произнесен, и чем закончится любой разговор. Но сейчас было совсем не так, как он хотел. Новая собеседница старалась сама угадать его вопрос и опередить ответ. Ему нужно направить разговор в другое русло.

– Наш герцог Джон Уэльский оказал вам высокое почтение, миледи, пригласил во дворец на бал. Он состоится, кажется, через несколько дней. Вы ведь не откажите его светлости посетить его дворец?

Габриэлла не удивилась.

– Даже и не знаю, ваше высокопреосвященство. В праве ли я развлекаться на балах герцога, когда меня ждёт сутана монахини? Вы как думаете?

Опять осечка. Как она умело переводит ответ в новый вопрос! Какое наказание для сэра Грегари иметь такую племянницу. Думая об этом, священник невольно тихо засмеялся. Габриэлла удивленно подняла брови и вопросительно посмотрела на архиепископа. Тот понял, что своим смехом ответил на очень серьёзный вопрос, и резко оборвал смех.

– Я думал о вашем дядюшке, миледи, – сказал мэтр Доне, почти извиняясь, – он очень огорчится, когда узнает, что так и не смог повидать вас.

Габриэлла удивилась ещё больше.

– Он умер? – её голос был наполнен тревогой и горечью.

Тут уже мэтр Доне не выдержал и расхохотался во всё горло. Он смеялся долго, до слёз и колик в животе. Давно его так не веселили. Он даже не мог вспомнить, когда так смеялся в последний раз. Немного успокоившись и промокнув слезы возле глаз, священник попросил.

– Милое дитя, налейте мне, пожалуйста, из того кувшина немного воды.

Габриэлла встала, подошла к небольшому столику возле стены, налила в чашу воды и подала её архиепископу. Тот выпил и, улыбаясь, пригласил Габриэллу снова присесть на её место.

Она была немного удивлена поведением архиепископа, самого грозного из всех священников английской церкви. Габриэлла не могла понять, что заставило его так рассмеяться. Она стала нервничать, крепко сжимать руки, стараясь не показывать своего замешательства перед архиепископом, иначе он сможет просто уничтожить её. Но священник не хотел продолжать этот турнир хитрости и острословия. Он спокойно облокотился на спинку кресла и продолжил разговор.