– Нет, видели, миледи. Именно люди сэра Уостера и видели короля в вашем лесу, недалеко от вашего замка. И никуда деться он больше не мог. Но это уже неважно.

Архиепископ встал с маленького стула и, всё так же опираясь на свой посох, вернулся в кресло возле камина.

– Сэр Уостер выполнит моё поручение к королю, в этом я не сомневаюсь. А вот вы, миледи, выполните моё поручение к герцогине Изабелле. Тем более что герцог очень хотел увидеть вас на своем балу, правда он больше всего желает добиться от вас правды на счет короля. Но там вы уже будете сами выпутываться, как знаете. А вот герцогине очень нужна такая дама, как вы, миледи. Я напишу небольшое письмо, а вы передадите при встрече леди Изабелле и всё объясните ей.

– А что я должна буду ей объяснить, ваше высокопреосвященство?

– Вы объясните ей, как такой человек, как сэр Ричард, мог довериться такой упрямой женщине, как вы, миледи! – вскричал мэтр Доне. – Вы даже не можете понять, что приехав на бал к герцогу, вы оттуда не выйдите, а попадёте прямо в его подземные комнаты для допросов.

– Я сегодня уже про это слышала, ваше высокопреосвященство, – спокойно ответила Габриэлла.

– Слышала, – передразнил её мэтр Доне. – А я думал, не расслышала. Да поймите, милое дитя, вы затеяли слишком опасное и неженское дело: тягаться с герцогом, – уже более спокойно проговорил священник.

– А вы, ваше высокопреосвященство, не доверяете женщинам, – грустно заметила Габриэлла.

Мэтр Доне вздохнул и, нежно посмотрев на свою собеседницу, проговорил.

– Когда-то я был очень молод и безмятежно счастлив так, как только может быть счастлив девятнадцатилетний юноша, миледи. Я жил неподалёку от Рима в маленькой деревушке и занимался тем, что помогал своему отцу на винограднике. Моё будущее было предопределено, и меня не очень беспокоило то, что я стану виноделом и всю свою жизнь буду выращивать виноград и делать прекрасное вино. Но одна женщина, всего лишь одна женщина, миледи, смогла изменить мою жизнь так, что теперь перед вами седой болезненный священник, доживающий свои дни вдали от своей родины в полном одиночестве, а не довольный жизнью винодел, имеющий свой дом, внуков и даже правнуков.

– Что же с вами случилось? – заинтересованно спросила Габриэлла.

– Случилось то, что я имел глупость довериться женщине, в которую был безумно влюблен. Наши семейства жили по соседству. И в один из праздников весны выпившие парни затеяли кулачные бои, такие состязания бывают почти в каждой деревушке. Даже здесь в Англии парни тоже колотят друг друга. Но тогда я в драку не полез, а брат той девушки был отчаянный задира и не мог справиться с искушением – поколотить кого-нибудь. В той драке его кто-то пропорол ножом, а в суматохе и неразберихе мне подкинули нож и объявили убийцей. Уж потом я понял, что это был её нареченный, который пожелал убрать с пути влюбленного юнца. Но всё бы ничего, только она выдала меня властям. Не знаю, может быть, ей угрожали, может быть, она не верила, что я ни в чём не виноват. А, может быть, её выследили, когда она приходила в моё убежище в оливковой роще. – Мэтр Доне остановился, как будто вспоминая то забытое время. – Когда я убегал от преследователей, среди которых был и её жених, то только ворота местного монастыря открылись для меня. Там я и нашел пристанище. С тех пор, миледи, я перестал доверять женщине. И обязательно скажу об этом королю, когда увижу его, – закончил мэтр Доне.

– Ту женщину звали Лаура? – спросила Габрилла.

– Да, Лаура Корвальес. Она умерла год назад, – тихо ответил мэтр Доне.

– И вы любили её все эти годы, несмотря на то, что она стала причиной вашего отрешения от грешного мира.

– На это можно посмотреть и с другой стороны, миледи. Благодаря ей, я приблизился к Богу и служил ему верой и правдой всю свою жизнь без остатка. И буду служить, пока не остановится моё сердце.

– Но вы всё равно продолжаете любить её? – Габриэлла не могла остановиться, не выяснив всё до конца.

Мэтр Доне не мог понять, что от него хочет эта молодая особа, но он не стал её разуверять.

– Да, миледи, наверное, я всё-таки продолжаю любить эту женщину, несмотря ни на что. А почему вы спрашиваете меня об этом?

– Потому что, если вы любите, ваше высокопреосвященство, то вы простили, а если вы простили, то уже не держите зла на женщину и не причините ей вреда.

От такого женского доказательства своего непорочного поведения архиепископ просто рассмеялся. Том, ничего не понимая в сказанном миледи, молча вжался в стену, потому что хорошо знал, чем всегда заканчивался смех его высокопреосвященства для неосведомленных собеседников.

Но архиепископ просто смеялся, пока его смех не перешел в кашель, и Том опять поднёс ему чашу с водой и капнул туда незаметно несколько капель успокоительного. Когда же мэтр Доне мог говорить, то произнес.

– Ну что же, миледи, ваш ум и ваша простота, с которой вы очень убедительно разъясняете самые сокровенные желания и поступки, заставляют меня усомниться в правильности моей клятвы. Но прошу вас заметить, что я всю жизнь неукоснительно выполнял её. И теперь, вероятно, настало время ей всё-таки изменить. – Мэтр Доне помолчал, обдумывая следующий шаг, но Габриэлла опередила его.

Она встала, медленно подошла к креслу архиепископа и присела перед ним на одно колено, как делают это рыцари, давая клятву верности своему господину. Архиепископ удивленно приподнял брови и с интересом посмотрел на молодую женщину. Габриэлла низко склонила голову и положила правую руку на сердце.

– Ваше высокопреосвященство, мой отец и братья не вернулись из крестового похода и отдали свои жизни за Господа нашего и свою веру. Я осталась одна и мне не у кого просить совета, помощи и разрешения на то, что я хочу сделать. Могу вас заверить только в одном. Всё, что я делаю, я делаю по собственной воле и зову своего сердца. И нет на свете такого человека, который смог бы мне помешать или навредить мне. Всё, что я делаю, я делаю для Англии и короля.