– Довольно странное сопровождение для племянницы, – король устало присел на край кровати и облокотился на рукоятку меча.

– Почему же странное? Для сопровождения пленницы и заточения в стенах монастыря даже очень подходящее, – ответила Габриэлла, сцепив перед собой руки.

– Вы так уверенно говорите, как будто знаете все чёрные мысли своего дяди.

– Именно этого он добивается последние годы. И каждый раз придумывает всё новые причины, чтобы заманить меня в ловушку. Если бы он получил точные доказательства того, что мой отец и братья погибли в Палестине, то мне пришлось бы подчиниться его воле, чтобы сохранить себе жизнь.

– Неужели его сердце настолько жестоко, что вам приходится опасаться даже за свою жизнь? – искренне удивился король.

– Он алчен и жаждет получить то, что долгие годы принадлежало отцу, и было передано ему по наследству ещё от прадеда, которого я никогда не видела, но о нём в нашей семье ходили легенды. Рассказывали, будто именно он более ста лет назад спрятал все сокровища англичан и саксов от Вильгельма Завоевателя, и никто до сих пор не может их отыскать. Я уже не верю в эту историю, потому что дядя обыскал замок сверху донизу, и ничего не нашел. Но, наверное, желание отыскать сокровище целого государства совсем помутило его рассудок, потому что стало превыше наших родственных уз. Хотя меня совсем не интересует его помешательство, меня интересует всего один вопрос, и я надеюсь, милорд, что вы сможете на него ответить, – голос Габриэллы задрожал. Она замолчала, чтобы сделать глубокий вздох.

Ричард медленно встал с кровати, видя состояние молодой женщины, но не знал, чем мог бы ей помочь. Габриэлла высоко подняла голову и проговорила.

– Ваше величество, заклинаю вас всеми святыми, я хочу знать, когда вы видели лорда Уэллса Грегари в последний раз, и что случилось с моими братьями?

От неожиданного вопроса, а скорее от того, что его инкогнито так просто было раскрыто, Ричард вздрогнул, но быстро справился с потрясением и присел на край кровати.

– Лорд Грегари, – тихо проговорил он, пытаясь вспомнить одного и тысячи лиц, но тщетно. На это раз память подводила его. Наконец он заговорил. – Миледи, я имел честь сражаться под одним флагом и в одном войске с такими храбрыми и отважными воинами, как ваш отец и братья. Они стойко переносили все трудности долгого пути в Палестину, показывая тем самым пример более молодым и менее выносливым воинам, – он сделал паузу. – Это случилось при взятии крепости Акры. – Слушая рассказ короля, Габриэлла подошла к окну и опустила голову. Ричард продолжал. – Крепость оказалась хорошо защищенной, хотя наши лазутчики докладывали наоборот. За её стенами воинов было в два раза больше, чем в нашем войске, но отступать никто не хотел. Все верили в наше правое дело и полагались на волю Господа. Штурм Акры начался задолго до рассвета и закончился глубокой ночью. Те, кто уцелел, не могли от усталости даже стоять на ногах. Крепость пала. Но слишком дорогой ценой была завоёвана эта победа, ибо количество погибших в несколько раз превосходило оставшихся в живых. Я тоже был ранен и несколько дней пролежал в бреду и агонии. – Ричард остановился, но снова продолжал. – Миледи, ваш отец сражался наравне с молодыми и сильными воинами, хотя силы его были уже не те, что раньше, но он до последнего часа не выходил из боя. Я хорошо помню его лицо, словно всё случилось только вчера…

Король замолчал. Он не знал, как ему сделать так, чтобы этой женщине не было больно узнать о смерти её отца. Габриэлла закончила за него.

– Они… погибли? – почти шёпотом спросила она.

– Да, – также тихо ответил король.

– Все? – в заданном вопросе таилась надежда.

– Тела лорда Грегари и его сына Эдварда были найдены сразу после битвы, а старшего сына Хью Грегари не нашли ни среди раненых, ни среди мертвых, но и среди живых его не было. Скорее всего, его тело не удалось опознать. Их похоронили в общей могиле на холме возле крепости Акры под большим каменным крестом.

Ричард не мог видеть лица Габриэллы. Она стояла к нему спиной, опустив голову и сжав пальцы рук. Её плечи дрожали, но плача он не услышал. Прошло немного времени, когда она развернулась и, смотря поверх головы короля, куда-то вдаль, отрешённо проговорила.

– Я благодарю вас, ваше величество, за то, что вы сказали правду, какой тяжёлой бы она не была. Вы можете располагаться в замке Грегари столько, сколько это вам будет необходимо. Меня же прошу простить, я должна заняться повседневной работой. В вашем распоряжении служанка, зовут её Мэри. Это очень милая и добрая девушка. Она принесёт вам всё необходимое. Вы должны поскорее выздороветь, скоро оставаться здесь вам будет небезопасно. Простите, милорд, я должна идти, – с этими словами она поклонилась и направилась к двери. Ричард преградил ей дорогу.

– Простите, миледи, но один вопрос.

Она подняла голову, их взгляды встретились.

– Как вы узнали, кто я?

– Даже ребёнок знает, милорд, если у рыцаря есть прозвище, он обязательно отметит его на своём мече. Львиное сердце. Ведь так вас прозвали враги.

Король машинально сжал рукоять меча и кивнул головой. Да, он совсем забыл, что доказательство его положения всегда при нём. Габриэлла вышла, закрыв за собой дверь. Сегодня слишком много потрясений для одного дня. Ей необходимо было побыть одной, и она знала, где её никто не потревожит.

Глубокой ночью в келье Ноттингемского аббатства ещё горели настенные факелы, и слышались приглушенные голоса, перебиваемые время от времени низким басом. Послушник монах, чьё лицо было полностью скрыто под капюшоном рясы, прошёл было мимо двери кельи, но остановился и стал прислушиваться к разговору. За дверью наступила тишина, видимо спор дошёл до наивысшей точки, и в одно мгновение все присутствующие замолчали.

Архиепископ Ноттингемский Донециас, а среди своих приближенных просто мэтр Доне, поднял руку и стал дожидаться всеобщего спокойствия. В небольшой келье его высокопреосвященства находилось четверо. Все эти люди явились в аббатство уже поздним вечером, заперлись в келье наставника и не спешили расходиться, хотя уже было довольно поздно.

– Братья мои, – начал архиепископ, – давайте найдём согласие, ибо ровно через месяц, в день Святого Мартина, я должен доложить его высочеству герцогу о начале коронования, а для этого необходимо предоставить доказательства того, что английский трон свободен. У нас таких доказательств пока нет.

– Нет, есть! – проговорил басом широкоплечий мужчина и выступил вперёд. От этого громкоголосого крестоносца плечи мэтра Доне вздрогнули и вдавились в деревянное кресло, на котором он восседал над стоявшими вокруг него людьми.