— Заходите коллега, — сказал вчерашний хирург. Я подождал, пока сколопендра переберется через высокий металлический порог, и шагнул следом.

— И не стучи, побереги руки, они тебе еще пригодятся, звонок есть, — недовольно заметил врач. — Пошли, — повернулся он ко мне спиной.

— В коридоре темно, я плохо вижу, мне бы очки.

— Сплошные недостатки, — проворчала спина.

— Сначала экскурсия, — продолжил врач, входя в следующую комнату. — Санпропускник, туда душевые, — махнул он рукой, — здесь комната отдыха.

Он приоткрыл дверь, и я увидел большой электрический самовар, стоявший на столе.

— Пошли дальше, здесь технические службы — трансформаторная, щитовая, вентиляция…

Я приоткрыл дверь в трансформаторную: меня встретило ровное электрическое гудение и запах нагретого масла.

«Отлично! — подумал я. — Мои двадцать грамм не понадобятся».

— Здесь ты бывал, — усмехнулся врач. — Предоперационная, наркозная, операционная, — перечислил он, последовательно приоткрывая двери.

Я сунул голову в наркозную, стрельнул глазами по ряду баллонов у стены. Заметил синий колпак кислородного: «Супер, вам всем пи…ц!»

— А это моя гордость! — сказал врач, с усилием сдвигая тяжелую стальную дверь, подвешенную на роликах. — Хранилище!

Он щелкнул выключателем, и мы вошли в обширное помещение.

— Холодно, однако, — зябко передернул плечами я.

— Холодильник, плюс четыре, — согласился врач. — Вон телогрейку надень, — сказал он, снимая с вешалки и надевая один из висевших ватников. Я последовал его примеру.

Врач театральным жестом указал на стену, состоящую сплошь из закрытых дверец, покрытых легкой изморозью:

— Все виды внутренних органов, полностью готовых к трансплантации. Мужских, женских, детских. Ежемесячное обновление всего парка. Мы в состоянии выполнить заказ любой клиники мира! А это, — и он показал на такую же противоположную стену, — исходный материал. Трупаки то есть. Хотя, конечно, стараемся работать с живыми органами. Но не всегда попадаются подходящие. Людишки-то чаще, вроде тебя, сплошь больные. А это последний путь для наших жмуриков, лифт, — хирург махнул рукой на торцевую стену, где располагались дверцы грузового лифта. — Путь наверх.

Врач взял со стола, стоявшего посередине хранилища, пульт и нажал несколько кнопок. Одна из дверец, расположенная где-то под потолком, открылась, наружу выехал контейнер, похожий на гроб, и по выдвинувшимся из стены направляющим мягко опустился вниз, на стоявшую каталку.

— Холодильное оборудование на два миллиона баксов. Монтировала бригада из Австрии. А я потом их всех демонтировал! Здоровые были мужички. В том смысле, что не больные. Все расходы компенсировал. Даже в плюсе остался, — врач подошел и, сняв крышку с контейнера, поманил меня пальцем.

— У тебя сегодня экзамен. Извлечешь печень. Труп свежий и не воняет. Тебе будет нетрудно. Не бойся, план операции я подскажу. Чего стоишь? Покатили. Или тебе нравится здесь мерзнуть?

Я молча подошел и положил руки на каталку.

— Завтра будет жаркий день, — оглянувшись, подмигнул мне хирург. — Привезут нашу сборную по хоккею. Ребята просрали олимпиаду. Придется их перемонтировать.

— Как перемонтировать? — удивился я.

— Ну как, — начал объяснять врач. — Вообще-то это наша сборная по футболу. Хоккеисты запросили столько денег за участие, что дешевле было их грохнуть. На олимпиаде украли столько, что на их запросы уже не хватало. Деньги-то всем нужны. Тогда устроили автокатастрофу и договорись с футболистами. Ребята играли под трансбодином. Выглядели, как наша хоккейная команда. Им еще кое-чего повкалывали для усиления эффекта. Но все равно толку получилось мало. Теперь будем перемонтировать.

— Как перемонтировать? — снова повторил я вопрос.

— Как, как? Ноги мертвых хоккеистов будем пришивать живым футболистам. У меня тут все двадцать пять пар в приличной сохранности. Работы дней на десять. В спорткомитете надеются на положительный эффект, хотя я сомневаюсь. Но все равно придется попариться. Когда будем шить, главное сухожилия не перепутать, сгибатели к сгибателям, разгибатели к разгибателям. А то побегут коленками назад, — и он весело засмеялся.

Мы вкатили труп в операционную, Сергей крикнул:

— Лена! Инструменты готовы? — затем кивнул мне. — Давай! За руки, за ноги, трупяшник на стол.

Крякнув, мы шлепнули труп на операционный стол. Появилась Лена, подкатила столик с инструментами, включила лампу.

— Ну-с, коллега, берите скальпель. Как будем делать первый разрез? — хирург надел полиэтиленовый фартук и присел на высокий табурет рядом со столом. — Кстати, как тебя зовут? А то я забыл, что там у тебя в правах написано было.

— Борис, — назвался я именем своего школьного приятеля, чьим именем всегда пользовался во всяких сомнительных случаях.