Вертолет дал залп. Доктор в крутом пике вывалился из облаков, у него на хвосте висели две парализующие ракеты. С воем, словно подбитый истребитель, «Хонда» нырнула под Крымский мост. Одна ракета разорвалась на середине моста, движение встало. Вторая пошла за доктором. Из-под моста Андре начал закручивать очередную петлю, пытаясь стряхнуть ракету, и ему это почти удалось. Но когда машина вверх колесами на бешеной скорости пролетала над мостом, доктор все-таки задел за цепную растяжку, и многострадальная «Хонда», потеряв управление и закувыркавшись в воздухе, врезалась в воду. Ракета благополучно взорвалась на набережной, обеспечив пробку часов на пять.

Машина уже полностью погрузилась в воду, когда Андре сумел наконец выбраться из-под сработавших подушек безопасности. Он опустил стекло, позволив воде заполнить салон. Грязно выругался, ощутив мертвый холод ледяной воды и, глотнув воздуха из пузыря, собравшегося под потолком, выплыл из тонущей машины.

Вынырнув, вдохнув и закашлявшись, доктор оглянулся на мост. Там стояла толпа зевак, люди вышли из своих машин. Все равно, пока действие парализующей ракеты не закончится, тачки не заведутся. Толпа разразилась криками. Частью приветственными, частью негодующими.

С трудом преодолевая тяжесть тянущей под воду намокшей одежды, Андре медленно поплыл к берегу. Рядом осторожно опускался на воду полицейский «мерседес». Доктор снова выругался и, заметив в гранитной набережной зарешеченное отверстие стока канализации, рванул к нему. Хотя «рванул», это, конечно, громко сказано, однако через пару минут барахтанья Андре все-таки удалось ухватиться за решетку. «Мерседес» был уже совсем рядом.

Доктор вцепился обеими руками в решетку и попытался подтянуться, вытаскивая себя из ледяной воды. Под его весом решетка, скрипнув ржавыми петлями, медленно отъехала в сторону. Она даже не была заперта! Не веря своему счастью, доктор полез вверх по решетке, смешно на ней задрыгался. Из мерса закричали, чтобы он остановился. Однако доктору удалось справиться с решеткой, он поставил ногу на край и, тяжело перевалившись, упал в гостеприимно зиявшее жерло канализации. Из «мерседеса» начали стрелять. Одна пуля, ударившись в край отверстия, больно обдала его лицо гранитной крошкой. Доктор на четвереньках быстро пополз внутрь. Раздалась автоматная очередь, Андре упал лицом в вонючую грязь на дне трубы. Пули прошли над ним, щелкнув где-то в глубине туннеля. Доктор лежал не шевелясь, пытаясь отдышаться. От холода его била крупная дрожь. Потом он услышал, как мерс, взревев движком, ушел вверх. Конечно, андеграунд, какая полиция сюда сунется! Полежав еще немного, доктор поднялся на ноги и медленно побежал внутрь.

Когда свет из входа в канализацию погас за поворотом, доктор достал смартфон. На удивление, тот работал, но сети, естественно, не было. Доктор включил фонарик и побрел вперед, навстречу своей новой судьбе.

Сил бежать у него не оставалось. Доктор медленно шел, спотыкаясь и шлепая по чавкающей грязи. Слава богу, канализацию в черте города в реку давно не сливали. И этой трубой больше не пользовались. То есть ею пользовались, но совсем с другими целями и другие люди, если, конечно, их можно назвать людьми…

Действие трансбодина, позволяющего принимать чужой облик, почти закончилось, и доктор начал стремительно полнеть. Я впервые в жизни с благодарностью подумал о своем весе. Мне стало теплее. Толстый слой жира хорошо предохранял от холода мокрой одежды. Худой докторишка, наверное, сдох бы в этом туннеле от переохлаждения. Черт! И это был бы не самый плохой выход из ситуации.

Жизнь моя оказалась сломанной полностью, до основания, абсолютно… Я не знал, какое слово лучше охарактеризует случившееся. Шприц и оставшиеся ампулы с трансбодином остались в машине. Мне было даже наплевать на повтор слов «оставшиеся — остались» в одном предложении.

Когда они сегодня-завтра достанут тачку со дна Москва-реки, им все станет понятно. Докторская «Хонда» снова окажется моим «Пассатом», и мое инкогнито будет раскрыто. Да и у доктора наверняка алиби, кому-нибудь клистир в это время ставил.

Будет начато уголовное дело. По совокупности мне грозит лет двадцать. Сексуальные домогательства несовершеннолетней, несанкционированные полеты над городом, отказ подчиниться требованиям дорожной полиции, сопротивление действию парализующих ракет, приведшее к транспортному коллапсу в центре города, самовольное использование трансбодина в нетерапевтических целях… плюс позор.

Лучше бы мне остаться в машине, на дне. По крайней мере, девочки бы получили страховку. А так кто же им ее выплатит? Завтра обо мне сообщат. Мать с ее здоровьем, скорее всего, скандала не переживет. Дочь сможет уехать за границу, ее работа это позволяет. А о жене я даже и думать не хотел.

Надеюсь, что хотя бы квартиру им оставят. Хотел ведь перевести на них, как чувствовал, да в суматохе так и не собрался.

Светя под ноги фонариком, я трусцой бежал вперед. От одежды повалил пар.

Какие у меня есть варианты? Вернуться? Незаметно выбраться не удастся, у выхода меня будет ждать электронный паук с камерой. Сдаться? Получить двадцатку, пережить кошмар суда и вскорости сдохнуть в тюрьме? Такие, как я, там долго не живут, урки их не любят.

Вдруг впереди забрезжил свет, и я испуганно остановился.

Я был в андеграунде. Сложное переплетение заброшенных канализационных сетей, неиспользуемых бомбоубежищ, туннелей, сохранившихся со средневековья и новых, построенных в сталинское время и позже, и еще много чего, — все вместе это образовывало тайный подземный город, облюбованный преступниками. Полиция сюда давно не совалась. Официально вроде как она частично контролировала андеграунд. Устраивались облавы, писались отчеты. На деле — искали и намертво заваривали люки и входы в подземный мир. И этим деятельность полиции ограничивалась. Диггеры? Когда-то были такие. Давно все кончились — съели. Бомжи боялись очутиться здесь больше лютой смерти. Лучше попасть в полицию, к цыганам или даже скинхедам. Шансов уцелеть больше.