Я послушно обошел машину.

— Откуда тачка? — повторил я, залезая внутрь.

— Дурацкий вопрос, — ответила кукла, бросая рюкзачок на заднее сиденье. — Угнала, конечно.

— Ты? Как? — удивился я, хотя и ожидал чего-то подобного.

— Каком кверху, — пробормотала она под нос. — Я же робот. Я что, с тачкой не договорюсь? Пристегнись.

— А чего такого уродца взяла? — спросил я, вытягивая ремень.

— Не обижай, а то не поедет.

— Как у вас все сложно, — я отпустил ремень. Длины, как обычно, не хватило. — Подожди, я сейчас пристегну за сиденьем, а то орать будет.

— Ладно, сиди. Орать не будет, — сказала кукла, трогаясь с места.

— Ну, рассказывай. Что дома? Как выбралась? — спросил я, когда мы выехали на улицу.

Кукла не ответила. Она молча вела машину. Я тоже замолчал. На заднем сиденье шебуршились воображение со сколопендрой.

Через несколько кварталов она остановила тачку и полезла ко мне целоваться. Я не возражал.

Целовались мы долго. Сзади закашлялось воображение. Я с трудом оторвался от волшебных губ.

— Ну, рассказывай. Что дома? Все живы?

— Живы, — кивнула кукла.

— А как ты выбралась? Я что, забыл тебя выключить?

Кукла немного помолчала.

— Нет. Не забыл. Просто меня нельзя выключить. Можно перевести в спящий режим, но я его контролирую.

— Ну ни фига себе! — удивился я.

— Как только я узнала, что тебя ищут, я сразу сбежала.

— А как ты узнала? Телевизор смотрела? — усмехнулся я.

— Если бы у меня не было постоянного доступа к телевидению и интернету, я бы сдохла от скуки у тебя в шкафу!

— Однако. Какие интересные подробности выясняются, — я был сильно удивлен. — А как меня нашла?

— Это просто. Обзвонила все больницы, искала недавно поступившего толстяка с амнезией.

— А почему больницы и почему амнезия? — допытывался я.

— А куда ты еще мог попасть? Только в больницу или в полицию. Но полицейские сразу бы объявили о тебе. Уж слишком много шума было тогда. Значит больница. А что, кроме амнезии, ты мог придумать для своего инкогнито? Еще была вероятность, что ты умер, но я чувствовала — живой.

— Однако, — повторил я. — А про Ленку что-нибудь знаешь? — задал я вопрос, который волновал меня больше всего.

— Зачем она тебе? — кукла откинулась на сиденье. — Она тебя не любит.

— Любит, не любит, тебе-то что? Да и потом, откуда ты знаешь, любит или не любит? Сейчас не любит, завтра полюбит.

— Это вряд ли, — хмыкнула кукла. — Я взломала ее страницу ВКонтакте. Она влюблена в парня. Почти как ты, и с таким же результатом. Она ему похрен или почти похрен. Девушка страдает. Даже не понимаю, как она в таком состоянии ухитряется экзамены сдавать.

— Какие экзамены? — удивился я.

— Какие. В институт поступает. ЕГЭ сдала недавно.

— Какой институт? Какой ЕГЭ? Ей еще полгода учиться!

— Посмотри в окно, — сквозь зубы процедила кукла. — Сейчас август, жара 30 градусов. Ты полгода в коме провалялся.

— Блииин! — протянул я, уставившись на зеленую листву качающихся над лобовым стеклом веток. Я оглянулся. Сзади сквозь стекло было видно такое же зеленое дерево, а в свете уличного фонаря горящими огоньками толклись ночные мотыльки, а вовсе не снежинки, как мне только что казалось.

— Как же я не заметил, что теперь лето? — я в изумлении уставился на свой живот и руки. На мне была майка с принтом, и не было и следов свитера и дубленки, которые полчаса назад я надевал в туалете, в больнице.

— Но я же только что надевал дубленку! — в отчаянии воскликнул я.

— Не было никакой дубленки, — сказала кукла. — Ты видишь лишь то, что ожидаешь. Слишком уж ты под его властью, — и кукла кивнула в сторону заднего сиденья. Воображение там недовольно засопело. — Ладно, — продолжила она, — спишем на последствия комы.

Я еще раз посмотрел на свой живот. Его не было! А майку черной диагональю пересекал пристегнутый ремень безопасности.

— Я что, похудел? — спросил я.

— Похудел, пока в коме валялся. Если верить записи в твоей истории болезни, ты теперь весишь 67 килограмм. Но не радуйся, красавчик, — и кукла неприятно засмеялась, — ты потерял лицо. Не перед ней. Буквально.

Она включила свет в машине и опустила светозащитный козырек. Я уставился в зеркальце с его внутренней стороны. На меня смотрела та же маска Деда Мороза с откромсанной бородой, которую я надевал в больнице.