— Тёмная история, полная боли. Получается, вина лежит на нас, эльфах.

— Да, здесь не обошлось без эльфов. Тебе приходилось слышать имя Мин Горад?

— Нет, и никто из живущих здесь эльфов не носит такого. Но это имя очень меня беспокоит, тяготит сердце и омрачает мысли.

— Что, Рейвен? Ты знаешь, где может быть этот Мин Горад?

— Нет, тебе и вправду следует поговорить с моей матерью об этих вещах. Она откроет, как следует поступить. Проходи, она за этой дверью.

Рейвен указала на огромную дверь в стволе дерева рядом с собой. Но, не успела Кроина сделать и шага, остановила её.

— Будь готова. Моя мама — магическое существо великой силы. Её дух купается в Потоке, временами она больше в том мире, чем в нашем. Доступное её взгляду не всегда то, что видим мы, поэтому её ответы могут показаться тебе странными. Спроси обо всём, что хочешь знать, и слушай. Когда закончишь разговор, возвращайся ко мне.

— Спасибо, Рейвен. Я всё сделаю так, как ты сказала.

Мы вошли в комнату, образованную стволами нескольких сросшихся деревьев. Несмотря на отсутствие окон, там не было темно благодаря покрывавшему стены мху, который испускал слабое зелёное свечение. За исключением небольшой статуи, изображавшей сидящую на корочках женщину, внутри было пусто.

Криона устроилась на полу напротив статуи, я же остался стоять у входа, остро ощущая неуместность своего присутствия. Находиться в этом месте было жутковато, я чувствовал себя также неуютно, как когда-то в Таранте, в конторе Скайлеров.

Прошла минута, возможно больше, но ничего не происходило. Мне очень хотелось спросить Криону, чего мы ждём, но я боялся нарушить окружавшую нас мистическую тишину. Не имя другого занятия, я осматривал пол, стены и свод помещения в поисках прохода или двери, откуда могла бы появиться Серебряная Леди. Но ничего подобного здесь не было. Тогда я пригляделся к статуе и случайно заметил, что от лёгкого сквозняка у той шевельнулась прядь волос. Это было единственное движение, но его хватило, чтобы понять: безжизненная статуя передо мной и есть Серебряная Леди. Как только осознание этого озарило мой разум, в комнате раздался голос, исходящий одновременно со всех сторон, словно говорили стволы деревьев, заменявшие этому месту стены:

— Привет… Добро пожаловать, путница.

— Приветствую вас, Серебряная Леди, — ответила Криона. — Я благодарна вам за аудиенцию.

— Я знаю, ты проделала долгий путь, я уже давно ожидаю тебя.

— Когда я говорила с Пелониусом Скайлером, он сказал мне тоже самое, — отменила Криона.

— Пелониус Скайлер? О, да, вижу его, говорящего с мёртвыми… или он уже среди них? Не важно, полагаю, все они наблюдают за тобой.

— Что? О чём это вы говорите?

— Я вижу тебя пребывающей одновременно с востока и запада, путница, и ты ведёшь их за собой, всех их. У них нет другого выбора, кроме как следовать.

— Пожалуйста, я не понимаю.

— Я знаю, я знаю. Мы говорим на разных языках, ты и я. Вещи, что я вижу, завёрнуты в прошлое и будущее, окутаны вуалью магии. Я не могу перевести свои видения в твои. Ты должна слушать, путница, слушать и учиться видеть.

— Я попытаюсь, Серебряная Леди. Расскажите, действительно ли я и есть Живущий?

— Живущий? — помещение заполнил мелодичный смех. — О, путница, что заставляет тебя думать, будто я могу знать о таких вещах?

— Это пророчество… Я предполагала, вы можете видеть грядущее.

Последовал новый раскат доносящегося со всех сторон смеха.

— Это интересная особенность пророчеств, путница. Они не более ясны для подобных мне, живущих одновременно в потоке и вне его, чем для тебя, идущей вдоль берега. Поток вихрится вокруг них, пока они не будут готовы. Имеет ли в конечном итоге значение то, на кого указали пальцем?

— Мне было бы комфортнее, если бы убийцы перестали гоняться за мной.

— Они могут видеть лишь пенный след, что ты оставляешь за тобой, путница. Проведи рукой сквозь пламя, и оно замерцает. Если ты устала от мантии, сбрось её, исчезни. Иначе не удивляйся тому, что они делают.

Раздался быстро затухающий смех.

— Я поняла вас. А что с Кланом Чёрной Горы?

— Да, я могу видеть их, но вороны кружат, и бушует буря, но стихает, и вот молния, а потом тень, и снова ревёт шторм, разрывая… не могу смотреть на это!

— Бессмыслица… — прошептала Криона.

Это её слово подействовало на меня, словно сигнал, выведя из гипнотического транса. Я извлёк из кармана блокнот и принялся торопливо записывать всё сказанное Серебряной Леди.

— Жди… да! Смотри! Они забрали мальчика с мечтами-о-машине, с металлическими петлями рук, и с сердцем, в котором ярко пылает уголь…

— Это Гилберт Бейтс! Но это случилось в прошлом…

— Не знаю, о чём ты говоришь, путница, пожалуйста, слушай, пытайся слышать моими ушами.

— Не знаю, смогу ли.

— Я вижу пламя на вершине холма, горящее так ярко! А внизу пшеничное поле, раскинувшееся вокруг пруда, и пламя извергает огонь, и поглощает пшеницу и озеро, при этом теряя силу.

— Что-нибудь ещё? Клан, вы видите ещё хоть что-нибудь?

— Тут тьма, такая тьма! И здесь также есть пламя, но пылает оно чёрным ониксом и холодом, и тень его дитя… они тоже здесь? Я не могу заглянуть так далеко.