По его рассказу — в Китране было крайне голодно и крайне печально. Его и поймали-то потому, что он сильно выделялся на фоне отощавших почти до костей жителей столицы. Единственными, кто не голодал, были жрецы Клораса… Но горожане уже поглядывали на них волками, мечтая отобрать запасы, скрываемые в храмах и насытиться.

А молитвенная защита от этого только слабела.

Самым же главным было то, что шпион сообщил нам о слабом месте в обороне города. Одни из ворот можно было незаметно открыть, охранялись они очень плохо.

— Отлично, — довольно кивнул я, выслушал пришедшего с хорошими вестями теневого духа. — Раз всё так благополучно складывается — что же, выберите сами наиболее удобное время… И атакуйте.

— Убивать всех, как обычно? — осведомился гонец.

— Пожалуй, нет, — хмыкнул я. — Оставляйте в живых тех… кто будет убивать жрецов Светлого Шарда и громить их храмы. Можете ещё в начале атаки крикнуть всем — тот, кто восстанет против Клораса и его веры, останется жив.

Сообщения продолжали поступать к нам едва ли каждые полчаса. Несмотря на все вражеские ухищрения, на все попытки уничтожить всякую магию в своих землях — связь у нас была поставлена достаточно хорошо, чтобы преодолеть эти препятствия.

Из этого я делал вывод, что, если Ильфат страдает от той же беды (а я считал, что он всё-таки действительно страдает) — то дело вовсе не в том, что антимагические благословения фанатиков слишком сильны. Нет, дело было в отсутствии нормальной организации. Смешно, но я — правящий не больше года, а до того бывший обычным обывателем — как правитель оказался куда лучше многомудрого Сенастьяра.

Первое сообщение говорило о том, что наши командиры в Санглате избрали нужный час и готовятся к атаке. Под покровом ночи их передвижения почти не видны противнику, а засланные внутрь шпионы должны открыть ворота по сигналу.

Ещё одним преимуществом живых мертвецов было то, что они прекрасно видели в темноте, какой бы кромешной та ни была. Живым воинам, конечно, было посложнее воевать ночью, но… кто сказал, что будет легко?

И уже второе сообщение подтверждало — да, всё получилось так, как было задумано. Шпионы невозбранно прокрались к нужным воротам и, прикончив сонную от голода стражу, раскрыли их — а спустя десять минут наше войско вошло в стены Китрана. Бой за столицу начался.

Конечно, битва живых мертвецов — неуязвимых, неутомимых, не чувствующих боли, да ещё и облачённых в прекрасные доспехи — с умирающими от голода обывателями вряд ли могла поразить чьё-то воображение. Да, это была не та битва, которые описывают в сагах и легендах.

Тем не менее, Китран был столицей империи. А империя, помимо непомерного пафоса и чувства собственного величия вкупе с презрением к соседям — это ещё и размеры. Так что Китран отличался исключительно большой площадью и обильным населением. Грубо говоря — местные были слабы, но их было очень, очень много.

Хотя… возможно, будь их поменьше — голод не так сильно пошатнул бы их силы, ведь тогда на каждого было бы больше еды! Сейчас же — я был бы не удивлён, если бы узнал о случаях каннибализма; домашних животных на улицах города не было как таковых — очевидно, их съели уже давно.

И всё же это была толпа. Большая и очень голодная толпа — без оружия, с бараньим ужасом в глазах. С ними не сражались: их резали, обрывая мучения. Улицы Китрана захлебнулись в льющейся крови, а трупы покрывали их в несколько слоёв.

Впрочем… угрызений совести я не испытывал — в моей голова стояла картинка атаки на Растон. Проклятые фанатики хотели сделать с моей стороной точно то же самое! И, чёрт их подери, это не я развязал войну! Только их гордыня и суеверие стали всему причиной!

Следующие послания описывали нам, сидящим в замке, в сотнях километров оттуда, всю картину происходящего. По-военному кратко — писать на серебряной фольге мелками было не то чтобы очень удобно, да и их учили не расписывать — однако очень живо, так, что я буквально видел всё то, что там происходило.

Наши войска убивали людей на улицах. Те, кто забегали в дома — оставались живы… Пока. Я приказал через гонца не отвлекаться на них. Потом, когда основная часть битвы будет завершена — мы найдём и этих, укрывшихся.

Изначально я хотел всё же пощадить детей и женщин. Но затем я вспомнил слова королевы Вельговии о том, что вдовы и сироты всё равно обречены на смерть, только более длительную; вспомнил о лютующем там голоде… И махнул рукой: пусть режут всех.

В конце концов, дети имеют обыкновение вырастать.