— Они и впрямь так сильны?

— Тебя там не было, а я был. Одни плевались огнём, другие стреляли молниями. После них только выжженные поля оставались.

— Даже они не справятся, если останутся единственными, кто выживет, — самоуверенно заявил второй. — Этот королёк думал, что возле замка — все наши войска. Тьфу! Даже я бы придумал план получше.

— Он много наших перебил, — второй был настроен реалистичнее.

— Это всё от внезапности. Но такой фокус можно провернуть один раз. Точнее — два раза, и второй раз его провернём мы, когда нападём на них вместе с варварами!

Дальше разговор шёл на менее интересные темы — о том, кто сколько народу завалил в бою, о том, кто видел меня живьём, а кто нет…

Я не мог успокоиться. Они обхитрили меня, спрятав резервы по округе! Как мы их пропустили?! Или они только подошли?

Если так продолжится — они и правда раздавят нас.

Мысль о том, что надо бежать, пришла сразу. Иначе, даже если я выживу в этой передряге — останусь ни с чем, королём без войска, а значит, и без трона!

Сарай, куда нас бросили, однако, охраняли — и вряд ли отсюда можно было бы выйти вот так просто.

Я начал оглядывать обстановку. Четыре стены, балки, куча сено. Хм, а может, обрушить эти балки? Сарай рухнет… Прямо на охрану.

Ага, и на нас. К тому же, на шум сбежится весь лагерь. Нет, крушить всё вокруг тупой силой — точно не вариант.

Я начал методично обшаривать кучу сена, ловя на себе удивлённые взгляды двух других пленников… И был вознаграждён: какой-то крестьянин забыл тут насадку от вил.

Большой трезубец без рукоятки, с тремя острыми и длинными зубцами. Не самые удобное оружие, но — какое-никакое!

— Бежать планируешь? — поморщился тот, который твердил, что нам конец. — Пустое дело, братец. Эти нас пощадили. Может, казнят, может, нет. А вот Его Величество нас точно казнит, если узнает, что мы пошли на сделку с врагом.

— Почему ты так думаешь? — искренне удивился я.

— Будто ты его не знаешь… — мрачно усмехнулся тот. — Это же король Геневис! Тот, что днями и ночами истязает родную сестру!

— Двоюродную, — машинально поправил я — и только потом обалдел от полёта и размаха народной фантазии. Почему днями и ночами?! Когда бы у меня тогда оставалось время править страной?

— Без разницы, — махнул рукой солдат. — Казнит, как пить дать.

— Послушай, — я повертел вилы в руках. — Ни на какую сделку мы не шли. Нас схватили, привели, мы героически молчали на допросе, терпели все пытки и унижения, а потом ещё и бежали. Что не так? Да нас наградят ещё!

— И кто поверит в эту чушь?

— Она вполне могла бы быть правдой.

— Ага — в бабьих сказках! Только тот, кто вообще не разбирается в войне, может в это поверить!

— Как хочешь, — оборвал я его нытьё. — Я собираюсь бежать, и я сбегу при первом удобном случае.

— Да? — осклабился он. — А как думаешь, меня оставят в живых, если я кликну стражу, чтобы схватила беглеца?

— Не кликнешь, — это вмешался молчавший до этого второй. Его уверенность была не голословной и основывалась, в первую очередь, на том, что он держал у горла предателя длинный и острый гвоздь — очевидно, найденный тут же.

— Я с тобой, — кивнул он мне. — А этого труса кончать надо.

Тот аж побледнел, хотя и так румянцем после всех кровопотерь не отличался.

— Оставь, — сказал я. — Если они войдут, я не хочу, чтобы увидели труп.

Тот убрал гвоздь от горла собеседника, но показал ему своё орудие.

— Только пикни! И ты покойник.

Вот тебе и верные войска, кричащие «Ура», с сожалением подумал я. Впрочем, второй парень не сплоховал; если выберемся отсюда живыми — представлю его к награде.

Итак, припрятав своё оружие и запугав труса, чтобы и звука не издал, мы стали ждать. Случай представился совсем скоро — когда двое стражников, охранявших нас, вошли внутри, неся каравай вчерашнего хлеба и деревянную бадью с водой.

— Сами на троих поделите, — кинули они нам каравай. Поймав его, я умудрился сделать вид, что тот сбил меня с ног. Стражники заржали — что за идиоты! — а я, со стоном поднимаясь, спросил:

— Да будет вам хохотать! Лучше скажите, что будет-то?

— А что будет? — хмыкнул один из них, постарше и усатый.