Так постепенно формируется на Руси христианский идеал, а за ней самой закрепляется древний, но приобретающий новый смысл эпитет «святая». Под влиянием христианства идея Родины стала идеей «святой Руси». В первую очередь этот эпитет говорит о Руси как о земле торжества истинной веры, о стране «благодати», по слову митрополита Иллариона, противопоставляемой странам «закона». При этом Русь представляется более христианской землей, чем католическая Европа, и даже чем сама теснимая врагами и печально прославившаяся развращенностью нравов Византия. В некоторых литературных памятниках XII–XIII веков Русь рисуется как избранная, обетованная земля, подлинный «Дом Господень»: «О, светло светлая и красно украшенная земля русская, и многими красотами удивлена еси». Прекрасная земля украшена еще великолепными церквями, где идет божественная служба, и, главное, она расцветает своими подвижниками и мучениками.

Однако народное сознание не может не фиксировать и глубокую пропасть между христианским идеалом и реальностью. Об этом проникновенно говорят народные духовные стихотворения. В знаменитой «Голубиной книге», повествующей об устройстве мироздания, говорится: «Кривда Правду одолеть хочет. Правда пошла на небеса. Кривда пошла у нас по всей земле по свет-русской, по всему народу христианскому. От Кривды народ стал неправильный, неправильный стал злопамятный». В стихотворении «Плач земли» сама земля жалуется, что по ней ходят великие грешники.

Как же примирить святость и греховность? Возможность примирения – в единстве святого и грешника, как братьев по вере и по матери-земле. Много позже на связь этих двух ликов человечества указал Достоевский. Один сам идет навстречу испытаниям, другой еще не готов их выдержать. Для второго необходима поддержка, правильное устройство общего дома. Но эта поддержка не должна лишать человека свободы и ответственности. Так в народном сознании возникает образ невинной виновности, «несчастного» преступника, знакомый и по фольклору, и по произведениям русских писателей о каторжанах. Святой не разрывает связи со своим грешным братом. Они рядом и в миру, и в молитве. Молится за Русь и за ее сыновей и Богородица, как бы небесная сестра рождающей и носящей и грешников, и святых земли. В большой степени Россия воспринималась, как земля Богородицы, связь которой с образом матери-земли, закрепляла единство древнеславянской и православной основ культуры. В популярнейшем на Руси апокрифе «Хождение Богородицы по мукам» рассказывается о том, как она вымаливает у Христа небольшое облегчение для мучимых в аду грешников.

Таким образом, «Святая Русь» не осознавалась как земля свободная от греха, которого невозможно было избежать на «мирском торжище». Свободными от греха были только подвижники, чья жизнь оставалась недосягаемым образцом для остальных верующих. Но тех и других объединяло глубокое смирение перед Богом, а неправедная жизнь мирян искупалась страданием. Именно страдание народа и самой земли русской делало ее угодной Богу. Вспомним слова Тютчева:

Страдание представлялось необходимой частью крестного пути к незримому миру, где каждый получит достойное воздаяние. Недаром в главном мифе русской культуры – «Сказании о граде Китеже» запечатлелась народная мысль о бесконечном превосходстве невидимого мира над видимым. Вместе с тем существовал доступный глазу образ духовного, невидимого мира – русская икона.

Наряду с церковью значительную роль в становлении культуры Древней Руси играли князь и его окружение, «княжи мужи». Двор князя занимал центральную и лучше всего отстроенную часть города, называемую иногда «градом». Вокруг располагался посад, а дальше – слободы, где жил торгово-ремесленный люд. Жители посада принимали участие в народном собрании-вече, их руками создавались многие произведения искусства, но все же самостоятельная культурная и общественная роль этих людей на начальных этапах русской истории видна только в вольных городах – Новгороде и позже Пскове. В других центрах история и легенда говорят нам, главным образом, о мирянах-воинах, возглавляемых князем.

Все князья на Руси, по крайней мере, до XIV века, принадлежали к одной семье – потомков легендарного Рюрика и его правнука – крестителя Руси Владимира Святого. И само княжеское правление носило семейный характер. Старший в роде получал великокняжеский киевский стол, а остальные располагались по старшинству в других центрах княжеств, от Чернигова до Ростова и Мурома. Такое «родовое» правление соответствовало общему родовому духу в жизни славян и создавало основу для единства Русской земли, но вместе с тем делало князей временщиками на своих землях, отчасти подобными главам областной администрации последующих времен.

Реальная власть князя была далеко не безгранична. По своему первоначальному статусу это был защитник населения и устроитель «ряда», порядка, устраняющего распри между жителями. Но в первую очередь князь и его дружина оставались воинами. Руси все время приходилось выдерживать напор обитателей Дикого поля: печенегов, половцев, татар. Могущественные князья Владимир Святой и его сын Ярослав Мудрый успешно справлялись с этой задачей. Былины Киевского цикла рисуют время Владимира, заслужившего прозвище «Красное солнышко», как время процветания и могущества Руси, время великих богатырей: Ильи Муромца, Добрыни Никитича, Алеши Поповича. В этих образах отразились лучшие черты воинской культуры, сложившейся в Древней Руси в Киевский период.

Воинская культура Руси, как и всякая воинская культура, двойственна по своей природе. С одной стороны, в ней проявляется в высшей степени жертвенное служение, которое отчасти родственно духовному подвигу. С другой стороны, она сопряжена с насилием по отношению к другому человеку и, вообще говоря, в корне противоречит евангельскому учению.

Западная рыцарская культура пыталась подчинить жизнь воина задаче служения и ввести насилие в определенные рамки. То же характерно и для русского богатырства. Но есть в этих культурных явлениях и глубокие различия. Служение рыцаря гораздо разнообразней, прежде всего потому, что в него вплетаются мотивы преданности «даме сердца». Рыцарю не чуждо и унаследованное от античности стремление к славе.