В альберге городка Виана ду Каштелу Майк прибыл вовремя и без всяких затруднений поселился в комнате на десятерых. Оставив вещи, он отправился ужинать в ближайшее кафе, даже не подозревая, что этот ужин — последняя передышка перед адовыми пытками.

Ночь началась с того, что немолодая голландская пара, поместив свои треккинговые ботинки в многоэтажную сушилку, обулась в деревянные сабо и принялась расхаживать взад и вперед — вроде как по делу, но почему бы не лечь и не успокоиться?

Уснув наконец, голландец захрапел. Вторя ему, захрапел и кто-то неведомый Майку. Вскоре в акустическую битву вступил третий храпун — прерывистый, но на редкость голосистый!

Сон ушел, вместо него осталась дрема с поминутным рассматриванием циферблата часов.

Чтоб не дуло, служитель закрыл окна, и скоро стало душно. Десять пар мокрой обуви источали запах, который русский человек назвал бы зловонием, а служитель — ничего, терпел и пшикал цветочным освежителем, отчего становилось только хуже.

Утром Майк вскочил раньше всех, чтобы сбежать отсюда и навсегда забыть про альберге как про кошмарный сон — однако вся одежда, вывешенная на просушку, пребывала в состоянии первозданной влажности.

Сцепив зубы, он кое-как натянул мокрую футболку, мокрую рубашку, мокрые штаны. Мучительнее всего надевались холодные мокрые носки, а кроссовки и вовсе ощущались застывшим сырым бетоном.

Держа в руках рюкзак, Майк подергал дверь. Заперто!

— Пердоу ау сынйеор, — извинился служитель. — По нашим правилам, гости покидают альберге не ранее семи утра. Или если все вместе встанут раньше…

— Поч-чему??? — прошипел рассерженный Майк.

— Таковы правила, сеньор. Чтоб никто случайно не унес ничего чужого!

— Твою ж мать… — разозлился паломник вполголоса.

— Что вы сказали?

— Пожелал вам счастья в личной жизни, — объяснил Майк уже по-английски и уселся на кухонный стул. Муниципальный вай-фай раздавал интернет со скоростью пять килобит в секунду, и начальная страница поисковика так и не открылась.

* * *

День, начавшийся плохо, идет вкривь и вкось — это непреложная истина. Взяв направление на север, Майк шел так быстро, как только мог — отчасти чтоб согреться, отчасти в надежде, что мышечная работа прогонит раздражение и подарит хотя бы проблеск радости.

Отвлечься не получалось. Вчерашний дождь вошел во вкус и шпарил на манер молодого амбициозного водопада. Куртка уже не шуршала рукавами, а хлюпала. Из кроссовок, если хорошенько топнуть, вода вырывалась струями.

Погодный сайт не обрадовал: Виана-ду-Каштелу — ливневый дождь, +5С. В течение суток ливневые дожди непрерывно! Прогноз на трое суток — дожди, перемежаемые туманом, моросью и прочими осадками.

«Прочими» — это снегом? Или градом?» — в отчаянье подумал Майк и поежился всем телом.

В придорожной забегаловке он купил себе горячего кофе, но хотелось чаю — не терпкой крашеной пыли из пакетиков на веревочке, а настоящего ароматного чая, как дома, как мама заваривает: ярко-красного, душистого, сладкого. Жареная картошка с яйцом и кусок пирога с яблоками помогли Майку обрести какое-то подобие покоя.

Парящий сладкий кофе согрел тело, но нисколько не помог ногам. Промокшие кроссовки чавкали, носки сбивались и терли, и лишь хирургический пластырь несдираемо держался на стопе. Руки, засунутые глубоко в нагрудные карманы, стыли до ломоты. Зубы стучали, и дохнуть на ладони теплым, чтобы хоть немного согреть пальцы, просто не получалось.

«Как же мне дойти хотя бы до Каминьи? — ужасался путник, чувствуя: не дойдет, не выдержит, а ведь это чуть больше двадцати километров, полдневная норма для пешего туриста. В идеале надо бы дошагать до Ланьелаша — тогда переход составит нестыдные тридцать километров — иначе чего было вообще заводиться? — а дорога уведет в сторону от холодного океана.

Внутренний голос возражал: «В сторону от океана ты пойдешь вдоль реки, другого берега которой не рассмотреть — такая она широкая. Что тридцать километров, что двадцать, что вообще не ходить — один черт, разница невелика, но все ж здоровье целей будет, если не ходить. Чувствуешь, губа саднит? Это герпес!»

Майк поднял дрожащую руку и осторожно прикоснулся ко рту. Действительно, на верхней губе ощущались шершавинки мелких пузырьков и противное жжение. И это только начало… Если он переохладится, простуды не избежать. Поднимется температура. Запершит в горле. Начнется насморк.

— Отнимутся ноги, — подсказал внутренний голос, и Майк выругался так громко, как только мог. Но его никто не услышал.

— Что за пораженческие настроения? — спросил он, обращаясь к себе самому. — Под курткой мне уже почти тепло, а ноги согреются, если шагать побыстрее. Можно добыть пару упаковочных пакетов и надеть их поверх носков. Нет сухих носков? Не беда! Рукава клетчатой шотландской рубахи — как просохнут — оторвать, распороть по шву, намотать на ноги как портянки. А сверху — пакет. Станет тепло и сухо!