— Простите, я опоздал, — в класс забежал растрепанный Семен.

Константин Геннадьевич схватился за душку очков и присмотрелся.

— Ах, это ты, — разочарованно выдохнул он. — Совсем неудивительно, что ты опоздал.

— Зря вы так, Константин Геннадьевич. Я вот бабушку через дорогу переводил.

— Да ну? Целых двадцать минут?

Девочки в классе захихикали, а Семка почесал затылок.

— Ну… она была очень старая и одноногая. Едва пяткой перебирала.

— Да-да, охотно верю. На уроке русского ты спасал из пожара сотню сироток, а на математике — лазал на дерево, за слепым котенком. По всей видимости, он убежал от твоей одноногой бабушки.

Класс взорвался.

— Не думай, что мы не общаемся с другими учителями, Соколов. У тебя хорошая фантазия, пора бы басни писать. Садись.

— Вы еще про шубу с носом не слышали, — добавил Сема, усаживаясь за парту.

На сей раз хохотнула я, на что Семен мне подмигнул.

Все-таки здорово, что хоть один из диаспоры Соколовых не точит на меня свои острые зубы.

Неожиданно, нам стол упал комок бумаги. Записка. Но от кого она — этого я так и не увидела.

Развернув бумажный сверток, я с трудом разобрала корявые буквы:

ТишЫ, мышЫ, кот на крыше…

— Что за чушь? — фыркнула Нина, глядя на безобразную рукопись.

Я пожала плечами и обернулась.

Вася Рыбин смотрел на меня в упор. Стало очевидно, что глупая записка — дело его грязных рук. Не сдержавшись, я кинула в него его же письмом и вернулась к учебникам.

Мне было пятнадцать, и моя интуиция работала неважно.

Тогда я еще не знала, что короткие стишки окажутся неприкрытой угрозой. Я не знала, что буду получать эти записки на протяжении всего года. И, я не знала, что каждый раз это будет влечь за собой крайне нехорошие последствия.

Привет, мое любимое проклятье,

Моя печаль, присыпанная болью.

Прощай, мой розовый закат,

Прощайте те, кто наградил меня любовью…

***

Мы с Пашкой проснулись от гулких ударов на крыше.

— Ты слышала это? — ужаснувшись, поинтересовался братец.

— Да, слышала.

Звук повторился. На этот раз Пашка вздрогнул.

— Кто это там?

— Град? — неуверенно предположила я, накрываясь одеялом.

— Ага, из китовых какашек?

Этот звук действительно анализировался с чем-то тяжелым, но — что это могло быть?

Бах! Бах!

Это была глубокая ночь, что еще раз доказывало, что лучше мне оставаться в своей кровати и не высовываться.

Бах. Бах. Бах. Казалось, гнилая крыша вот-вот рухнет нам на головы.

— Мне страшно, Зось, — признался Пашка и прижался ко мне своими костлявыми коленками.

Я погладила его по голове.

— Тише, тише, — приговаривала я, и в какой-то момент мне пришло осознание.

ТишЫ мышЫ, кот на крыше…

Ненавистная записка предстала перед глазами.

Рыбин! Это точно он!

Скинув с себя одеяло, я ринулась к окну, но не вышло — пришлось закрыть лицо руками и упасть на пол. В комнату влетел булыжник предварительно разбив на мелкие осколки оконный стеклопакет.

— Фигасе! Это что сейчас было?!

С волос посыпались мелкие осколки. Поток свежего воздуха ударил в лицо. Сердце бешено заколотилось, ломая грудную клетку.

Это переходило все рамки, а особенно — оконные.

Забыв про обувь, я выбежала на улицу, в надежде покрыть негодяя отборными ругательствами, но во дворе никого не оказалось. Следом за мной выбежала заспанная Клавдия и Пашка.

— Твоих рук дело, шельма? — прорычало сонное чудовище.

Я настолько опешила, что не смогла даже рта открыть.

— Не она это, — заступился за меня братец, обняв хрупкие плечи. — Мы спали, когда в нас камни полетели.

Обернувшись, тетушка прошлась по нему пренебрежительным взглядом.

— Ладно, завтра разберемся. Всем спать. А ты, — обратилась она к Пашке, — козюля зеленая, не смей щеголять в одних трусах. Не хватало мне еще тебе сопли подтирать. Задохнешься от кашля, уродка, не подойду, ей богу.

На этом они разошлись, а я продолжила сверлить глазами улицу на случай, если виновник покажется. Но, едва ли он был так примитивен, нежели мои надежды.

ТишЫ мышЫ, кот на крыши, — не переставало вертеться в голове.

За спиной послышался слабый скулеж. Каштанка?

Любимица спряталась в будке, явно не желая покидать убежище. Черт, да она даже не гавкала на незнакомца, а значит, знала его.

А может, это был Саша? Но тогда почему она так напугана?