Шрифт:
Бывает, что ты обжигаешься. Это неприятно и больно. Со временем все проходит, бинты и мази заживляют рану, но безобразный шрам напоминает о прошлом, и тогда возникает фантомная боль. Самая коварная и ничем неустранимая. Что ж, я обожглась об это лето. Обожглась об эту дружбу. Я обожглась об него.
Как же это больно осознавать, что я хочу держатся только за те руки, которые без стесненья будут аплодировать на моих похоронах.
Глава#16
Мне смутно помнилось, как я вернулась домой; как скинула с себя грязную одежду; как проскочила незамеченной мимо тетушки и как уволилась рядом с кроватью и накрылась пыльным вязанным ковриком. Всего этого я не помнила, но точно знала, что еще долго лила горючие слезы в подушку. Глаза болели, а веки неприятно щипали. Впрочем, мое пробуждение стало нерадостным совсем по другой причине.
— Вставай, дрянь! — раздалось над головой, а потом, меня, как невесомую куклу, протащили по полу. Я тебе устрою, как по ночам гулять! Как ты только посмела меня ослушаться, мерзавка?!
Позвоночник пронзила боль. Я ловила ртом воздух, в страхе, что сейчас задохнусь от ужаса. Что это? Дурной сон? Или я попала в искаженную реальность, в которой моя тетя — озверевшая ведьма, ненавидящая утро, да и в общем, весь земной шар с его обитателями.
— Дрянь!
Распахнув глаза, я уставилась на захлебывающееся слюнями тело. Оно нависло надо мной и угрожающе трясло кулаком. Господи, изыди! Моя тетушка в конец обезумила. Я судорожно моргала, пытаясь уловить логику ее действий.
— Мерзкая дрянь! — кричала тетушка. — Шельма!
— Что случилось? — прохрипела я. — Мой голос был похож на запись переменчивых частот.
— Что случилось? Что случилось?! Ты еще смеешь спрашивать?!
Мою щиколотку пронзила боль. Клавдия снова потащила меня по твердому полу, оставляя на моей спине безобразные полосы.
На этот раз, я не стала мириться с ее «капризами», а просто что есть мочи оттолкнула ногой. Ошарашенная злыдня исказилась в лице, походя на одержимую бесом. Меня смутила ее реакция, а точнее, напугала до чертиков.
— Ты испачкала все вещи! По-твоему, я должна стирать их целыми сутками? Где ты шлялась, пигалица?! Хочешь опозорить мое имя, шалава?!
Каждое ее слово заменяло грубую пощечину. Неужели, ее так разозлила пара испачканных вещей? Это абсурд!
— Я не нарочно! Это вышло случайно! Да что с вами такое? — я не понимала буквально ничего. Мне бы не хватило жизни, что найти ее действиям логическое объяснение. Я прежде не видела такой злости. Даже от Саши.
— Отпустите!
В какой-то момент, к ней подлетел Пашка и стал безостановочно колотить кулаками по ее пояснице. Что ж, его смелости можно было только позавидовать. Меня же трясло, как тростинку на ветре.
— Отстань от нее, старая дура! — вступился малец, не щадя ее копчика. — Отвали от нас, жирная свинья! Пошла отсюда! Брысь! Ненавижу тебя!
Глаза тетушки превратились в две рублевые монетки.
— Что ты сказал, мелочь хромая? — ядовито прошипела она, поворачиваясь к брату. — Удавлю, ирод!
Вот теперь не сдержалась я и вдарила нахалке по голове. Движение было неверным, но я получила невероятное удовольствие. Как жаль, что мой кулачок не весил килограмм так пятнадцать, наверняка тогда бы Клавдия не озверела окончательно и не вцепилась в меня мертвой хваткой. Прошло всего несколько минут, и я уже стояла на улице в одном лишь белье, судорожно прикрываясь руками.
— Пока не перестираешь тазик со своим шмотьем — домой не пущу! — последнее что сказала мне тетка, перед тем как закрылась входная дверь. Но даже это не смогло приглушить ее рев и Пашкины рыданья.
Боже. Хуже ситуации и представить не получиться. Голова начала проветриваться. Сердце содрогаться. А тело покрываться стыдливыми мурашками.
Доброго утречка, Цветкова. Хорошего дня.
Игнорируя тошнотворное похмелье, я поспешила расправиться с горой вещей. Лучше я сделаю это утром, пока все спят, иначе есть риск опозориться на всю деревню, а мне и без этого проблем достаточно.
На вчерашней одежке красовались пятна смолы, травы и пыли, и даже хозяйственное мыло не могло с ними справиться. Совместно с вещами, я попыталась стереть воспоминания вчерашнего вечера, бессмысленной попойки и неприятнейшего разговора с Сашей.
Злость. Гнев. Обида. И, конечно же, надоедливые слезы не заставили себя долго ждать. Я плакала из-за сложившейся ситуации. Я впервые плакала из-за отношения Клавдии ко мне. И, я плакала из-за Саши. Снова.
— Хм. Я сплю? Если — да, то я отказываюсь проспаться.