Сегодняшнее утро показало, что нашу Клавдию лучше не злить. Нет, я не собиралась потыкать ей во всем, но и усложнять и без того шаткое положение не хотела.

К счастью, на улице показался Сема, только вот он вышел не из дома, а возвращался откуда-то. Где он был? Стряхнув с себя шелуху от семечек, я поскакала к нему навстречу. Однако парень не поспешил приближаться ко мне.

Даже в темноте, мне удалось разглядеть его недовольное лицо. Видеть Сему хмурым — это как выпить острого молока. Нечто противоречивое и с трудом усвояемое. Определенно, улыбка шла ему больше нежели серьезность.

— Где ты был? — через улыбку спросила я, подходя ближе.

— Гулял, — ответил он нерадостным тоном.

— Гулял? Без меня? Мы ведь договаривались…

— Тебя что-то не устраивает?

Я запнулась. Да что с ним такое?

В воздухе повисло тяжелое молчание. Семен смотрел сквозь меня. Прожигал взглядом. Ох, и снова этот холод, он окутал меня. Все-таки у Соколовых было что-то общее — когда они не в духе, лучше не попадаться им на глаза.

— Так что, прогуляемся? — спросил он, не отводя глаз и практически не шевеля губами.

Пульс участился. Ладони стали влажными. Живот скрутило.

— Пойдем, — согласилась я, но только потому, что доверяла Семену. И как бы угрожающе он сейчас не выглядел, я не чувствовала опасности. В любой случае мне нужна была эта прогулка, хотя бы ради того, чтобы прояснить в чем дело. Ведь парень явно злился на меня. Вопрос — за что?

Мы вышагивали по пыльной дороге, словно куда-то опаздывали. Я укуталась в рубашку, потому что меня охватил озноб, хотя на улице стояла невыносимая духота. Мураши. Ими покрылось все тело.

— Слушай, ты так умело избавил нас от тетушки, — я нарушила тишину, надеясь на непринужденную беседу. — Может ты будешь практиковать это почаще? К примеру, до моего совершеннолетия, а? — неловко хохотнула я, но Семен был непробиваем. Какой же он твердый, как садовый булыжник.

Полностью отчаявшись и опустив голову, я смотрела на дырявые сандалии, которыми загребала песок да камушки. А когда мы свернули с дороги, то не на шутку напряглась.

— Куда мы идем? — я притормозила.

— Умирать, — заявил он и потянул меня за рукав рубашки.

— Не смешно, Семен. Я возвращаюсь домой.

— Ага, конечно, — на сей раз он грубо схватил меня за шиворот, как непослушного зверька, и поволок за собой. Сопротивляться ему — бессмысленная затея. Для него я была что-то вроде пустой вязанной авоськи.

— Перестань, мне больно!

— Плевать.

— Ты порвешь мою рубашку!

— Это меньшее, что должно волновать тебя перед смертью.

— Да что ты такое несешь?!

— Я несу самоубийцу! Несу ее на смерть! Ведь ей надоело жить, а я всегда мечтал посмотреть на свежие человеческие кишки! Еще вопросы?

И тут я все поняла. Сема узнал о вчерашнем противостоянии Златы и поезда. Боже, неужели не он не понимает, что я сожалею об этом?

— Стой, пожалуйста! — крикнула я, но больше походило на плач. — Прекрати, Сема!

Парень остановился. Одним резким движением он схватил меня за грудки и притянул к себе. Сердце замерло. Знакомое чувство кольнуло между ребер. Именно так держал меня Саша несколькими часами назад. Не такие уж и разные эти братья Соколовы.

— Прекратить, да? — прорычал Сема. Небесного цвета глаза были готовы превратить меня в горстку пепла. Шея горела. — О чем ты только думала, Злата? Какого лешего ты вчера вытворяла? Черт, я готов придушить тебя!

Я открыла рот, но вырвался лишь жалкий писк.

— Где же твоя смелость, Злата? Что же ты молчишь? Или тебе нужно выпить, чтобы быть поразговорчивее?

Признаться честно, мне стала докучать роль жертвы. Сегодня все так и жаждут мне навалять. Пора бы научиться отвечать.

— Хватит! Я и сама все понимаю! Знаю, это была глупость! Ошибка! Но это моя ошибка, Сема! Моя глупость! Ты здесь вообще не причем!

Его зрачки расширились. Он прервал дыхание.

— А знаешь, ты такая же, как и мой брат. Ты — эгоистка. Ты думаешь только о себе.

Его заявление оскорбило меня до глубины души.

— Это не так!

— Да?! А ты хоть о ком-нибудь подумала, кроме себя?! О машинисте, которому ты могла сломать жизнь из-за своих глупых выходок?! О Пашке, который мог лишиться единственного члена семьи?! А?! Или обо мне?! Проклятье, а обо мне ты подумала?! Нет! Конечно же, нет!

Осознание… Не всегда оно приходит вовремя. И пусть ты донельзя уверен в своей правоте, все же находится достойный довод, который без труда крушит твою мнимую крепость и возвращает на Землю. Все оно так, вот только падать неприятно. В моем же случае — больно. Так, что с ссадинами.