– Предатель! – Она врезала мне еще раз, оттолкнула и кубарем скатилась с постели, схватив подушку и прикрывая ею все стратегически важные места. А жаль.
– Ты меня раздел!

– адел об удобстве твоего сна... И не раздел, а лишь слегка ослабил шнуровку.

Ну, ладно. Чуть-чуть больше, чем слегка, но кто меня за это осудит? Попытался улыбнуться, но Синеглазка так яростно сверкнула очами, что я решил нe нарываться лишний раз.

– Об удобстве?
– Задохнулась от возмущения. – Да ты... ты... Ты меня усыпил, обманщик! У нас же перемирие было!

Я снисходительно хмыкнул и, не сводя с Синеглазки глаз, сел.

– Ещё скажи, что не сбежала бы, предоставь я тебе такую возможность ночью.

Она ответила на моё замечание язвительной ухмылкой и, щедро плеснув в голос яду, произнесла:

– Ну, теперь-то мы об этом уже не узнаем. Ты первый начал войну...

Было забавно наблюдать за тем, как она возится со шнуровкой корсета, пытаясь держать подушу перед собой. Поздно, милая, я уже успел всё рассмотреть, и остался доволен увиденным.

– ... так что не удивляйся, когда...

– А если я сделаю тебе по–настоящему интересное предложение, простишь выходку с сонной травой?

Синеглазка замерла. По нижней, нещадно искусанной губе скользнул кончик розового язычка.

– Спасибо, одно я уже выслушала и...

– Уверена?

И затаил дыхание. Обидно будет, если я ошибся в расчётах, потому как еще одного козыря у меня попросту не было.

Синеглазка же не спешила давать ответ, продолжая тянуть из меня жилы.

– Я ведь не чудовище, понимаю, что вырвал тебя из привычной жизни, планы разрушил... Ну и... У тебя наверняка остались незавершённые дела. Да и родные, наверное, волнуются, куда ты пропала...

– Может быть и волнуются.

– Хочешь, наверное, отправить им весточку?

– Перебьются!

Осторожна, как дикий фью. Без сноровки и хитрости ни за что не подберёшься. Никаких шансов на то, что она познакомит меня со своим кругом. Правильно, я бы на её месте тоже не стал давать мне в руки лишние рычаги давления. С другой стороны, подозрительность Синеглазки мне даже на руку. Беспокоясь за близких, она может не заметить главную ловушку.

– Твой выбор. А что насчёт незавершённых дел? – спросил, взбивая кулаком подушку и откидываясь назад.
– Точно не нужна моя помощь? Только скажи. Обязанности, долги... Хочешь, чтобы я с кем-то поговорил? Кстати, о разговорах. Ты ведь не просто так ходила в Храм...

И глянул из-под ресниц, отслеживая реакцию своей невозмутимой Синеглазки.

– Ага, – буркнула она.
– Карфу в жертву принести хотела.

– А я думал, перекинуться парoй слов с храмовником.
– Скрывать за небрежностью тона главный интерес я научился ещё в казармах, а за последующие годы службы в совершестве отточил мастерство. – Получилось?

на неопределённо пожала плечом, а я, заметив, как заблестели синие глазки, позволил себе немного расслабиться.

– Выяснила всё, что хотела?

– А что, если нет?

Попалась!

Я лениво зевнул.

– Ну, не знаю... Я сегодня всё равно собирался говорить с яром Вайтером. Могу взять тебя с собой.

Синеглазка закусила губку и впилась в меня подозрительным взглядом.

– Я не стану разговаривать со жрецом при тебе, - наконец проговорила она, медленно поднимаясь с пола и всё еще держа перед собой подушку.
– У меня проблема весьма деликатного характера.

– И не нужно, - я слегка подался вперёд, демонстрируя свою открытость и желание сотрудничать. – Готов подождать в сторонке.

Дае не слукавил. Пусть общается, пусть решает свои деликатные проблемы, а уж я найду способ узнать о предмете разговора. Потом. Если решу, что ме это нужно. Но Синеглазка всё ещё не спешила говорить «да». Наоборот,тряхнула головой, и вынесла неутешительный вердикт:

– Ты оди раз уже обманул моё доверие. Я тебе не верю.

– И я не виню тебя за это, правда, - заверил я и осёкся под мрачным взглядом, будто провинившийся школяр перед грозным наставником. Встал на ноги, чтобы чувствовать себя более уверенно. – Ну, правда. Хватит дуться. Ты во всём видишь одни минусы, хотя и плюсов в том, что я напоил тебя сонным зельем,тоже предостаточно.

– Это каких, к примеру? – задохнулась от возмущения Синеглазка и в порыве чувств забыла о подушке-щите, в результате чего я вновь уставился на проклятый корсет.

Ну до чего же дурацкая ситуация! Комната эта ещё! Здесь любовью надо заниматься, порочной и – как она там сказала? – бесстыже развратной? Да, именно такой, развязной, жаркой, под открытым небом и словно бы на виду у всего Каула. Содрать с Синеглазки все тряпки, уронить её на кровать и любить, пока пощады не попросит... Не помню, вызывал ли кто-то во мне столь яркое желание. Даже с Суаль всё было иначе... Живая вода! Я думал, ЭТ умерло во мне много лет назад, а теперь вижу, что ошибался. Я всё еще чувствую.