– Мы отлично выспались, – прокашлявшись, заметил я и, пока Синеглазка снова не вспылила,исправился:

– Хорошо, выспался только я, а ты убедилась в том, что я не животное, не собираюсь брать тебя силой и способен держать себя в руках, даже тогда, когда полуголая женщина пытается меня задушить.

Удалось ли мне своей короткой речью смутить Синеглазку? Вот уж нет. Она склонила голову чуть набок и надменным тоном заявила:

– И всё равно ты поступил некрасиво.

– И мне ужасно, ужасно стыдно, - даже не моргнув, соврал я. – Так как насчёт моего предложения? Я даже позволю тебе поторговаться.

Я по глазам видел, что упрямица очень хочет меня выслушать, что прямо-таки сгорает от любопытства, но исключительно из вредности продолжает молчать. Впрочем, после моих слов об уместности торга, она оживилась.

– Нормальную одежду. – Правым указательным пальцем загнула левый мизинчик. – орничную – и пусть это будет не Гудрун, а кто-то, кто не станет пугать меня своим скребком.

– Чем? – опешил я.

– Тебе лучше не знать, - важно кивнула Синеглазка и продолжила загибать пальцы:

– Больше никаких зелий в моей еде и напитках,иначе, клянусь,ты пожалеешь! – Я кивнул с самым серьёзным видом, хотя угроала она до невозможности забавно.
– И еще мне надо в уборную.

Надёжно спрятав улыбку, я честно отвёл глаза, пока супруга облачалась во вчерашний халатик и вчерашнее же покрывало, и мы наконец покинули спальню.

Сперва я собирался проводить Синеглазку в покои, где уже сейчас её дожидалась приготовленная Эльки одежда и другие вещи, но в последний момент передумал и привёл её к себе.

Она немедленно закрылась в уборной, грозно лязгнув засовом, а я улыбнулся, дождался, пока Синеглазка пустит воду и уже после этого вызвал Гудрун, чтобы распорядиться насчёт завтрака и одежды для Синеглазки. Ну и горничная. Нужно предоставить супруге несколько кандидатур, пусть сама выбирает… отя скребком она меня заинтриговала, конечно…

***

До Божественных садов доехали на скате,и мне огромного труда стоило не дёргаться, каждый раз, когда Синеглазка привставала на месте или наклонялась к бортику. И не потому, чтo боялся не поймать в случае побега (в своих силах я как раз-таки не сомневался). Но oт одной мысли, что она провернет это на глазах у всего Каула, я весь покрывался холодным потом и психовал, как девственница накануне первой брачной ночи.

– Приходилось уже ездить в скате? – чтобы хоть как-то отвлечься от преследующих меня страхов, спросил я.
– Не боишься?

Многие знатные дамы откровенно побаивались самоходных повозок, которые в Султанате появились лет десять назад, но прижились только в столице. Да и то, популярностью пользовались лишь у молодых мажоров. Их не заботила дороговизна маг-зарядов и сложность управления скатами, они вовсе не использовали их для передвижения по городу и окрестностям, а на глазах у сотни зрителей гоняли по специально построенному треку. Мне доносили, что ставки на гоночном тотализаторе давно превысили сотню яо.

Поэтому я, задавая свой вопрос, приготовился рассказать Синеглазке об истории появления скатов в Султанате, может, дать порулить, и был откровенно удивлен, когда она пренебрежительно хмыкнула:

– Да чего тут бояться? Я точно такую же модель как-то раз на cпор бегом обогнала.

– И что выиграла?
– затаив дыхание спросил я, надеясь, что жена расскажет еще что-нибудь о своем прошлом, но она вновь закрылась.

– Ничего. – Досадливо поджав губы, сорвала с шеи цветастый джу, ловко обкрутила его вокруг головы и завязала на затылке большой узел, откинув длинные концы за спину. Никогда не видел, чтобы женщины так носили этот традиционный платок. Чаще они им либо лицо закрывали, либо закручивали на голове цветной тюрбан, высокий, как Башня Герольда.

Тем временем мы подъехали к въезду в Божественные сады,и я, не понаслышке зная о том, как много там бывает народу в это время дня, оставил скат у ворот и предложил Синеглазке прогуляться. Она с охотою согласилась, а вот взять меня под руку отказалась наотрез. Пришлось самому ловить её ладонь и держать в крепком захвате прохладные тонкие пальчики,игнорируя гневные взгляды и недовольно поджатые губы.

Двери Храма были закрыты, но количество нищих на паперти прямо указывало на то, что хигайче* толькo-только закончилась и жрец, должно быть, ещё не успел скрыться в личных покоях.

– Если хочешь, - предложил я, когда мы поднялись по ступенькам и Синеглазка взялась за ручку, легко открывая одну из створок ворот, – можешь поговорить с храмовником первая.

– А ты?

– А я, чтобы не смущать, здесь подожду.
– Улыбнулся. – Ну же, Синеглазка! Не хмурься. Я ведь обещал, что не стану мешать.

Она подозрительно сощурилась,и я уже ожидал, что жена из духа противоречия потребует, чтобы я вступил в Храм первым, но нет. Кивнула и, пообещав не задерживаться, вошла внутрь.