— Просто размышляю вслух. — Очень приятно, Эратосфен. Просто дай мне закрыть корабль.

* * *

10. Ремонт

— «У каждого свой обычай», — подумал Эратосфен. — «Мы, греки, едим, откинувшись на кушетке. Египтяне сидят в креслах. Но ты стоишь».

— «Так всегда», — ответили мысли его гостя. — «Мы стоим, чтобы есть, пить, учиться, работать, даже спать. Наша скелетная структура требует этого». Его рука в перчатке сжала кубок с вином и поднесла его к губам через щель в вуали.

Грек услышал «клац», когда металлический кубок ударился обо что-то твердое. — Что ж, тогда, давай, посмотрим на твои потребности. Во-первых, полоски клейкой ткани. Ленты, как вы их называете. Этого у нас в избытке. Это обычай страны, чтобы использовать их в качестве повязки, чтобы оборачивать тела мертвых, при подготовке к погребению. Он держал кусок белой ткани. — Это довольно тонкое полотно, сотканное изо льна. Каждая египетская семья бережет лоскутки ткани для неизбежных похорон. Куски разрывают на полосы: узкие полосы для пальцев, более широкие — для конечностей и туловища. Он оторвал полоску и протянул ее Хору, который внимательно осмотрел ее.

— А почему она прилипает? — спросил его гость.

— Их макают в жидкий бальзам. Через пару часов все становится жестким.

— Это должно сработать, — сказал Хор. — Теперь о масле.

— У нас есть несколько видов: оливковое масло из плодов оливкового дерева. Оно используется в кулинарии и в наших светильниках. Касторовое масло... несколько сортов. Это из касторовых бобов. Оно имеет целебные свойства, а также является прекрасной смазкой. Армия использует его для своих колесниц. И льняное масло, которое мы кипятим, а затем используем в красках и лаках.

— Давай назад. Это касторовое масло... есть ли рафинированный сорт?

— Действительно, есть. Его оседают древесным углем и фильтруют через тонкое полотно.

— Я бы хотел попробовать. А теперь еще кое-что. Немного щелочи.

— Щелочи...? Геометр нахмурился.

— Карбонат натрия вполне подойдет. Хм. С этим немного хуже, не так ли? Как это описать... дай подумать. Эта вещь горькая по вкусу, очень растворима в воде, придает красному вину синий цвет. Шипит в уксусе. Можно варить с жирами и маслами, чтобы сделать мыло…

— О! Конечно! Натрон! Мы используем его при бальзамировании. Он помогает высушить труп. Но как бы ты использовал натрон в своем корабле?

— Просто. Во время бодрствования на моем корабле мои легкие выделяют отработанный газ, который мы называем углекислым газом. Он может стать токсичным, если позволить достичь высоких концентраций. Щелочь поглощает его.

— Ну, тогда я думаю, что следующим шагом будет собрать эти вещи и отнести их на твой корабль. Я позову слуг. Нет, я не могу, они все в городе, празднуют Новый год. Ты, я и Не-тий сделают это.

— Это даже к лучшему. Меньше риска для корабля.

В той мере, в какой апломб геометра покинул его, на данный момент почти весь он уже вернулся. — Как ты, возможно, прочитал у меня в голове, один из наших библиотечных служащих имеет обыкновение проверять каждый прибывающий корабль в поисках новых книг для копирования. Интересно…

— А, мой друг. У меня есть десятки книг, но, ни одной на земном языке. Обслуживание ионных двигателей... Сборник безвоздушных миров... Эксплуатация контейнера сна. Некоторые с голограммами, для которых тебе понадобится лазерный считыватель. Но вот что я тебе скажу. Тебе нравятся карты. Прежде чем я окончательно покину тебя, я дам тебе что-то вроде карты.

— Вполне справедливо.

Часом позже Хор, Эратосфен и Не-тий намотали последние льняные ленты на гидравлические трубки, наполнили опустошенный масляный бак и закрепили амфору с натроном в камере корабля.

— Бальзамической смоле потребуется пара часов, чтобы вулканизироваться и затвердеть, — сказал Эратосфен. — И очень скоро я должен быть во дворце Птолемея. Могу я предложить тебе присоединиться ко мне?

— Разве я не буду каким-то образом влиять на тебя?

— Хм. Ты немного выше среднего роста. Тем не менее, просто держи накидку на своем теле. Я скажу Птолемею, что ты иностранный гость и ваша религия требует прикрытия.

— Не обидно ли тебе, хозяин, что я скрываю от тебя свое тело таким образом?

улыбнулся. — Поскольку ты мой гость, мне приятно, что ты поступаешь так, как считаешь нужным. Он поклонился. — Сюда, к колеснице.

* * *

11. Птолемей на своем балконе

Эта ночь летнего солнцестояния была началом трех недель безумного празднования подъема реки. Птолемей Второй, которого звали Филадельф, стоял на балконе и смотрел на королевскую гавань. Прикрыв глаза ладонями, он едва мог различить крошечный огонек, медленно раскачивающийся в темноте. По его просьбе капитан закрепил фонарь на верхушке мачты королевского баркаса. Зачем? Без объяснения причин. Он просто сказал сделать это, и это было сделано. На самом деле это был знак обещания самому себе — завтра он будет на этом судне, направляющемся на юг по Нилу, и все государственные заботы отступят за корму.