Илья задвинул щеколду, выпил бутылку минералки, а потом полез под ледяной душ. Стало легче, и Берестов, покинув ванную, задумался.

Для начала… Варя. Испугалась, наверное, когда он на работу не явился, напридумывала глупостей. Но успокоить её никак не получится, если только письмо на почту написать… А смысл? Оля уже всё передала. Да и вряд ли там сильное беспокойство. Небось, уже думать о нём перестала. Сердобольность сердобольностью, но нельзя забывать о том, кто Илья для Вари.

Второй вопрос, пожалуй, интереснее. Прогул — серьёзное нарушение. И чем скорее он позвонит Юрьевскому, тем лучше.

Хм… позвонит… И чего говорить-то? Извините, заболел? Возникает вопрос — а предупредить не судьба?

Телефон стырили? Тот же вопрос.

Тупиковая ситуация получается…

— Алло, Максим Иванович? Не отвлекаю? Это Берестов.

В трубке хмыкнуло, а потом раздался истошный собачий лай и не менее истошный детский вопль: «Жу-у-уу-ля-яя!! Отдай та-а-а-пки! Они невку-у-у-усные!!»

— Секунду, Илья, сейчас я отойду подальше… — Хлопок двери и вопли прекратились. — Так. Я вас слушаю.

Берестов вздохнул, собираясь с мыслями.

— Я прошу прощения за вчерашнее, Максим Иванович. К сожалению, объективной причины отсутствия на рабочем месте у меня не имеется.

— А субъективной? — съязвил генеральный. — Может, хоть субъективная имеется?

— Есть такая. Но она не для озвучивания.

— Угу… — В трубке пару секунд помолчали. — Бухал, что ли?

Илья даже вздрогнул от прямоты вопроса. Юрьевский, конечно, всегда казался ему человеком прямолинейным, но не до такой же степени!

Видимо, до такой.

— Ну-у-у… — протянул Берестов, не зная, что сказать, но ему и не дали высказаться.

— Понятно. Бухал. И часто это у тебя?

Интересно… генеральный с ним на «ты» перешёл из-за того, что Илья бухал? То есть, как бы алкоголь сближает людей.

— Не очень. Последний раз не помню даже когда было. Я не запойный, если вы об этом.

— В том числе. И чего тебя так взбесило?

— Не могу сказать.

— Опять субъективная причина не для озвучивания?

— Да.

Юрьевский в трубке явно задумался.

— Ладно, Илья. Давай так. Увольнять я тебя не буду, по крайней мере пока. Но ещё одной подобной хрени не потерплю. Я человек лояльный, поэтому если тебе понадобится побухать, просто позвони и скажи — Макс, мне надо побухать. Я пойму. Это бывает, особенно пока семьи нет. Хотя некоторые и потом умудряются пить по-чёрному… но мы с тобой не из таких.

«Мы с тобой»?..

— Ну что, договорились?

Илья кивнул. Через несколько секунд опомнился и буркнул:

— Да.

— Замечательно. В понедельник на работу точно явишься?

— Явлюсь.

— Прекрасно. Нагружу по самые уши. Да, кстати… Купи Варе какую-нибудь шоколадку. Мишин сказал, на ней всю пятницу лица не было.

… В трубке давно раздавались гудки, а Илья всё сидел, слушал их и думал.

«Лица не было»…

И что это значит?

В понедельник, добравшись до работы, Варя обнаружила на своём столе плитку вкуснейшего горького шоколада. Покосилась на баррикаду, за которой сидел Берестов — он точно там уже сидел, она слышала стук клавиш и видела его тёмную макушку, — и тихо сказала:

— Спасибо большое, Илья.

— Если ты про шоколад, то не за что, — ответил он невозмутимо. — Просто захотелось тебя порадовать. И извини за пятницу. Тут, наверное, был дикий переполох.

— Был, — Варя кивнула, усаживаясь за свой компьютер. — Особенно Вике досталось. А… теперь-то что? Максим тебя не уволит?

— Я говорил с ним на эту тему позавчера. Не уволит. Простил.

— Ох. Хорошо.

Варя и сама услышала, сколько облегчения прозвучало в её голосе. И ужасно смутилась.

Но Илья ничего не сказал по этому поводу, только на несколько секунд перестал стучать по клавишам. А она поспешила сменить тему.

— Кеша, между прочим, в Алину вашу влюбился, — проговорила Варя с каким-то нервным смешком. Будто бы она очень переживала за них.

— Это не удивительно. Я бы в его возрасте тоже в неё влюбился. Она у нас прелесть.

— Да, но в чём прикол… Дятел не только в неё влюбился, представляешь? Есть ещё Вика, с которой он на танцы ходит, и она ему тоже очень нравится.